Режиссер твоего завтра

До выстрела осталось несколько мгновений. Я точно знала, когда он должен грохнуть, и призвала всю силу, всю злость, всю ненависть на то, чтобы переместить цель всего на несколько сантиметров вправо.

Казалось, голова сейчас лопнет. По телу прокатывались огненные потоки, сжигая меня изнутри. Резало в глазах, острая боль все сильнее пульсировала в висках. Сердце билось о ребра со скоростью барабанной дроби.

Вибрация пронзила руку — она дернулась. Палец нажал на крючок. Вместе с отдачей, оттолкнувшей меня назад, из пистолета выпорхнула пуля. Выстрел оглушил, отразился в груди невыносимой болью.

Но она была ничем по сравнению с той чудовищной болью, которая вспыхнула в моей голове. Крик вырвался через широко раскрытый рот. Ноги стремительно подкосились, расплывшимся взором я заметила, как растворяются в воздухе осколки банки из-под морской соли.

Падения не почувствовала. Меня выворачивало, выкручивало, разряды тока адской силы вспарывали мозг.

Я будто умирала. Самой страшной и мучительной смертью в мире. Лишь одна мысль осталась: скорей бы.

В какой-то миг боль схлынула. Может, я покинула свое тело и уже отлетела в мир иной.

Точно через толщу воды, ко мне донесся знакомый голос:

— Малая, ты вконец обалдела! Чего вздумала меня по голове бить?! Эй! Что с тобой?

Горячие слезы побежали по лицу, ясно давая понять: никуда не отлетела я. Осталась на земле, в своем теле. А радость настолько переполнила меня, что я поверила: на земле лучше в сто раз, чем на небесах.

Здесь есть Рома. Я смогла промазать — он остался жив.

Глава 22.

Нас предал не друг Ромы, который дал на время пожить в своей квартире. Нас предал мой брат.

Как только я пришла в себя и увидела, что банка с морской солью стоит нетронутой на полке, а пистолет исчез, сбивчиво пересказала Роме события прошедшей минуты. Он внимательно слушал, потер затылок — ударенное мной место даже не болело, кровь пропала. Мы пришли к выводу: из-за того, что мой дар пробудился перед концом, я смогла слегка изменить заложенный Мартином сценарий — в итоге все сбилось. Возможно, даже время откатилось на минуту назад. Проверить не могли, ведь никто не смотрел на часы.

Да и неважно это было. Радовались мы с Ромой до визгов, до слез счастья. Обнявшись, прямо на полу в ванной смеялись и плакали. Не уверена, рыдал ли Рома, но я не могла остановиться. Даже наплевала на то, что мы оба были до сих пор мокрые до нитки, а выживший засранец слишком крепко меня к себе прижимал.

— Сейчас брат снова прибежит на шум и неправильно нас поймет, — сквозь смех проговорила я в плечо Ромы.

— Мне как-то фиолетово. — Он не переставая гладил меня по волосам. Отчего-то эта невинная ласка была для меня настолько приятной, что я, казалось, замурчу, как кошечка.

— Пусть от вмешательства Мартина в сегодняшний день не осталось ничего, кроме воспоминаний, но брат должен был слышать выстрел. Странно, что он еще не прибежал сюда.

— Да, громыхнул он нехило. От него и я очнулся, хоть даже и не поверил в то, что пуля пролетела у самого уха.

Через несколько секунд тишины рука Ромы застыла на моих волосах. Похоже, кто-то улетел мыслями далеко в облака. Я приподняла голову так, чтобы видеть его лицо, и поняла, что не ошиблась. Между бровями залегла глубокая складка, взгляд замер на какой-то точке за моей спиной.

— А ну. Погоди… — Рома разомкнул объятья, поднялся и поспешно вышел из ванной. Мне вмиг стало холодно, пришлось набросить на плечи хоть какое-то полотенце и поспешить за ним.

Догнала его уже на пороге комнаты брата. Которого след простыл. Не веря своим глазам, я вперилась взором в покрывало, где еще совсем не давно спал Раф мирным сном. Куда можно было деться с утра пораньше?

Рома поднял с комода альбомный лист, исписанный корявым почерком, пробежался по нему глазами и протянул мне.

— Так и думал.

Но я даже подумать не могла! Руки начали трястись мелкой дрожью, сжимая листок, пока разбирала скачущие буквы, слезы капали из глаз.

«Лапочка, не сердись на меня, ладно?

Выбора у меня не было.

Пока что залягу на дно и не буду показываться на глаза, ибо знаю: сердиться все равно будешь.

А ты поговори по душам со своим бывшим и задумайся, не зря ли затеяла все эти кошки-мышки»

Выходит, именно брат связался с Мартином и сообщил ему, где мы спим, а потом, как последний трус, сбежал.

Единственное, чего сейчас до одури хотелось — это от души врезать Рафу. У меня даже все слова, которыми собиралась обсудить записку с Ромой, сбились в комок и застряли в горле.

Пришлось выпускать пар на бумаге. С особым остервенением истерзала ее в клочья и продолжила бы измываться над нею, если бы Рома меня не отвлек. Он стоял сбоку от окна и тайком выглядывал на улицу, слегка отодвинув штору.

— Быстро переодевайся и собирай вещи. Нужно сваливать.

— Что там? — спросила, подходя ближе к окну. Рома жестом показал, чтобы я стала за его плечо, и чуть больше приоткрыл вид на асфальтовую дорожку перед подъездом.