Резидент

Из всего этого следует предположить, что «Гошу» решили разлучить с правом созерцания нашего прекрасного мира и наслаждениями прелестей жизни по каким-то другим причинам. Я вспомнил, что он вышел из автосалона в крайне возбужденном состоянии. Вполне очевидно, у него состоялся какой-нибудь неприятный разговор с его преступным лидером. Наверное, он отказался сделать какую-нибудь грязную работу, за это и поплатился возможностью любоваться красотами нашей планеты, в том числе, великолепием славного города Санкт-Петербург.

Какое же поручение Туркаева, грозящее столь серьезными последствиями, отказался выполнить Караваев. И вот тут меня осенило страшное предположение. Ведь мог же Олег Игоревич поручить своему водителю, попросту «убрать» меня? Ну, естественно, мог. Тогда не понятно, почему тот не стал этого делать, ведь судя по всему, нарушение дисциплины каралось в этой сплоченной преступной группе: не иначе, как внезапной и преждевременной кончиной. Явно, что я на тот момент был «Олежеку», как «кость в горле», и он прекрасно понимал, что я собираюсь спутать все его планы. Ему, если он конечно хотел довести свои грандиозные замыслы до конца, по вполне естественным причинам должна была прийти в голову такая блестящая мысль, как устранить с пути такую «назойливую муху», каким ему представился я. Ведь если им удалось меня просчитать, то вероятно им был известен и такой факт из моей характеристики, что я, как клещ, если вцепился, уже не отпущу.

В итоге, я практически уже не сомневался, что «Игорьку» было сделано настойчивое предложение убить меня, но водитель был настолько любезен, что решил не прекращать моего — местами такого славного — безмятежного существования. Причина, по которой он взял на себя смелость сделать мне такое бесценное одолжение, была мне не ясна, но теперь-то я уже был уверен, что непременно ее выясню.

С этими двумя убийствами было, как мне казалось, все понятно, и я вернулся к размышлениям о смерти «Борзого». В моей памяти вплыл тот факт, когда я остановился поболтать с контролершей на входе в станцию метро «Маяковская». Сделал я это интуитивно, так как мне показалось, что я мельком видел не безызвестного Дмитрия Тоцкого. Тогда я не понимал, оказался ли Груздев в здании случайно, либо преследовал определенную цель, но теперь анализируя цепь произошедших событий, начинал думать, что Угар также был направлен меня «встречать». На это меня наталкивала также мысль, что позднее он оказался в том же месте и в то же самое время, которое было выбрано мной и господином «Алмазовым» для передачи интересующей информации.

Очевидно, он был в курсе всего происходившего и в метро оказался совсем не случайно. Значит у него была какая-то своя секретная миссия. Только-вот интересно какая, и на кого он в таком случае работал? Если он все-таки был направлен органами прикрывать мою спину, не желая дать бандитам произвести моё преждевременное разоблачение, и, возможно, что именно из этих побуждений он преследовал наш с «Борзым» организовавшийся без моего согласия «дуэт», то в этом случае честь ему и хвала. Только почему он не поставил меня потом в известность, что действует со мной в паре по указанию руководства, как бывало и раньше? Я взял на себя смелость предположить, что именно он отправил в мир иной Груздева. Возможно, по каким-то своим личным соображениям предположив, что тот послан за мной не только с целью простой слежки, а может, и обладая более серьезной информацией.

В таком случае картинка смерти «Борзого» более или менее складывалась. Хотя анализируя поведение «Угара» в этой моей операции, а также принимая во внимание тот факт, что он оказался в месте назначенном мне для встречи со связным, я больше склонялся к мысли, что если все-таки Николая Сергеевича застрелил Тоцкий, то в настоящем случае он явно поторопился.

Такие мои размышления были прерваны доставленной мне шифрограммой: