Резидент «Черная вдова»

Старик бездыханно распластался по земле, а кайзеровский агент с проворностью зверя вскочил на ноги и понесся прочь от этого места. На углу улицы вскочил в конную пролетку и умчался от преследователей, вывалившихся из ресторана вместе с толпой.

Это был, однако, его последний удачный побег в жизни. Вскоре, в сентябре восемнадцатого года, его вычислили казанские чекисты и задержали. Вел его дело молодой сотрудник чека Шамиль Измайлов, немало приложивший сил вместе с председателем губчека Гиршем Олькеницким для поимки этого кайзеровского агента. Но Олькеницкий был вскоре убит в дачном поселке Займище, что находится под Казанью на берегу Волги. Раскрыть это преступление было поручено Измайлову и его оперативной группе. Судя по всему, ниточка расследования должна привести к гнезду кайзеровской агентуры.

Глава III

Фиолетовое небо мерцало редкими, но яркими звездами в темных промоинах серых облаков, едва выделявшихся на общем темном фоне. А за дремлющими домами, почти у самого края неба, громоздились, как скалистые горы, черные тучи с неестественно ярко светящимися кромками, будто за тучами полыхнул адский, с багровым отблеском взрыв. И от этих лучей света, веером расходившихся по горизонту, веяло чем-то грозным, зловещим. Вскоре выплыла огромная луна с красноватым оттенком на своем печальном лике, и тревожно-таинственное свечение исчезло, обернувшись в тоскливое видение, напомнившее сгоревший дотла минувший день. А он был для чекиста Измайлова нелегким. Кроме допроса кайзеровского агента Двойника разбирался с новой попыткой диверсии на пороховом заводе. Кто-то пронес на территорию завода восемь шашек тола и подложил на склад готовой продукции. Взрывчатка была обнаружена случайно ремонтниками. Диверсанта установить не удалось. И это очень тревожило чекиста. «Неужели замешана охрана? — раз за разом задавал себе вопрос Измайлов. — Ведь при входе на завод — учитывая военное время — все без исключения подвергались проверке, точнее, осмотру».

А после полудня, в пять часов, позвонили с железнодорожной станции: на участке железной дороги, что проходит за Арским кладбищем неподалеку от реки Казанки, произошло крушение товарняка с одиннадцатью вагонами. Это было в нескольких верстах от улицы Гоголя, где размещалось здание губернской чека, и уже через полчаса Измайлов с тремя работниками милиции были на месте. Они без труда установили причину аварии: гайки на стыке рельсов были откручены, а костыли из шпал вытащены.

Несколько вагонов скатились под откос, другие лежали на боку. Движение на участке было парализовано. Перед товарняком за два часа прошел пассажирский поезд из Вятки. Значит, в промежутке этих поездов и «трудились» диверсанты, заключили чекисты.

Измайлов осмотрел состав, вернее, что осталось от него, груз: металлические болванки и пиломатериалы, но ничего такого, что дало бы зацепку для поиска диверсантов, не обнаружил. И спросить было не у кого: кругом безлюдье. Только высоко в небе заливались жаворонки да стрекотали без устали кузнечики. Чекист стоял в каком-то оцепенении, не зная, что дальше делать. От берега Казанки донеслось мычание коров. Небольшое стадо буренок тянулось из-за холма к речке на водопой. Позади плелся пастушок с длинным кнутом, конец которого, как серая змея, извивался по траве.

Чекист поспешил вниз к берегу.

— Мальчик, ты давно здесь? — спросил он подростка.

— А што?

— Ты видел, как произошло крушение поезда?

Пастушонок настороженно посмотрел на Измайлова и кивнул головой:

— Видел. Грохот был. Скрежетали вагоны, будто великан зубами. Шибко громко. Аж все коровы замерли. Перестали траву щипать. А Дунька аж припустила, — кивнул он головой на пегую корову, — еле догнал.

— А до аварии тут, на линии, кто работал? Может, кого заметил?

Мальчик пожал плечами:

— Никово не видал, дядя. Я все за коровами гляжу. Ведь чуть что — сразу уведут.

— А здесь по берегу никто не проходил?

Подросток потрогал козырек выцветшей фуражки, точно размышляя: говорить или нет, и медленно произнес:

— Туточки давеча Мунька Лисопедчица проходила… Она вон туда шла, — махнул он рукой в сторону железной дороги. — Кажись, к Сибирскому тракту. Землянику да грибы ходит продавать на дорогу. Там много народу-то шастает.

— А когда она здесь проходила, — с замиранием сердца спрашивал Измайлов, — до того, как поезд упал, или после?

— До того. Я еще краюху ел, а она мне сказала: «Ты хоть, Рауф, коровку подоил бы какую-нибудь да молочка испил». Я ей ответил, что их выдоили токо щас. Доят-то их в обед.

Чекист спросил, почему у этой женщины такое прозвище. Оказывается, на всей Подлужной улице, где он проживает, был только у нее старый скрипучий велосипед, на котором она ездила. Вот соседи и нарекли ее этим прозвищем.

Муньку Лисопедчицу он нашел быстро. Оказалось: она видела двух железнодорожников, что копались, как она выразилась, на рельсах. Было это около трех часов пополудни.

— А чево случилось-то? — осведомилась женщина, закуривая тонкую папироску. Она глубоко затянулась, и в потухших глазах появилась живинка.

— Товарный поезд потерпел крушение.