Резидент на поводке

– А там у нас, Питиримыч, место преступления. Конкретно – свежий трупак со всеми следами насильственной смерти.

Гудронов отключился, не дожидаясь, пока напарник обругает его за ненавистное отчество.

Ананасов тоже попытался повесить трубку, но промахнулся. Телефон свалился с табуретки, дважды перевернулся и застыл на полу в позе пьяной лягушки.

Ананасов встал, покачиваясь, и побрел в ванную комнату. Этим поступком он наглядно доказал, что в жизни человека всегда есть место подвигу.

Поплескав в лицо тепловатой водой из-под крана, капитан рискнул взглянуть в зеркало. Увидев свое отражение, он охнул и зажмурился. Такое можно было показывать только в фильмах ужасов. Предъявлять такое лицо посторонним было небезопасно. Не всякая психика могла выдержать такое кошмарное зрелище.

Тут у него в голове шевельнулось смутное воспоминание, что некоторое время назад он припрятал за батареей на кухне четверть бутылки водки «Наркомской» в качестве неприкосновенного запаса на такой случай, как сегодня.

Пошатываясь и постанывая, Ананасов добрел до кухни.

В раковине громоздилась груда грязной посуды. При виде остатков еды в тарелке ему стало совсем худо. Стараясь не смотреть в ту сторону, несчастный капитан пробрался к батарее и запустил за нее руку.

Бутылка там действительно была.

Ананасов испытал короткий прилив энтузиазма.

Однако, вытащив бутылку на свет божий, он увидел, что она пуста и суха, как передовая статья экономической газеты, а на самом дне валяется дохлая муха.

Видимо, он уже использовал неприкосновенный запас и не удосужился его пополнить.

Ананасов невольно вспомнил своего деревенского родственника дядю Федю, который во время нечастых встреч учил его жить. «Главное дело, – говорил дядя Федя городскому племяннику, – главное дело, племяш, это здоровый образ жизни. А именно, чтобы в доме всегда был рассол. Вот я, случается, выпью... часто случается, племяш... считай, каждый день случается... так наутро, сам понимаешь, жить не хочется. Но примешь рассолу ковшичек – и снова как молодой! И снова, племяш, готов к труду и обороне! Потому как в рассоле, племяш, прям-таки пропасть витаминов и прочих полезных вещей».

Рассол у дяди Феди был первостатейный, на это была поставлена дяди-Федина жена тетя Зина, которая много лет исправно выращивала огурцы и солила их в большой бочке.

Ананасов тяжело вздохнул. За неимением дяди-Фединого рассола он высосал найденную в холодильнике бутылку напитка «Байкал», кое-как побрился, оделся, соответственно настроению во все коричневое, и двинулся на место преступления.

Возле тридцать второго дома по проспекту Супружеской Верности его уже поджидал друг и напарник. Еще там ошивался судмедэксперт Кащеев, унылый лысый тип неопределенного возраста, и фотограф Опричный, суетливый молодой человек в клетчатой кепке с ушами. Чуть в стороне, теснимые двумя пожилыми милиционерами, волновались зеваки из числа гражданских.

– Опричный, не мелькай! – взмолился Ананасов, мучительно морщась. – Понедельник же! Сам понимаешь!

Повернувшись к Кащееву, капитан проговорил искательным тоном:

– Петрович, у тебя спиртику не найдется... буквально четыре грамма, ссадину прижечь?

Кащеев взглянул на Ананасова, охнул и попятился. Капитан был страшен.

– Что с тобой поделаешь! – Судмедэксперт пошуровал в своем саквояже и протянул Ананасову мензурку с прозрачной жидкостью. – Ты только как-нибудь незаметно, а то тут посторонние!

Капитан незаметно принял, незаметно крякнул, и жизнь засверкала перед ним всеми цветами радуги.

– Ну и где у нас покойничек? – воскликнул он, жизнерадостно потирая руки.

– Вот! – Гудронов показал на распростертую на газоне тетку в сильно поношенной куртке бывшего серого цвета, полосатой вязаной шапке, натянутой на уши, и башмаках, известных в народе под выразительным названием говнодавы.

Покойница была изгваздана и лохмата, лицо ее покрывали густые разводы застарелой грязи.

– Бомжиха, – произнес Ананасов недоуменно.

– Так точно, – согласился с ним напарник.

– А чего тогда шум?

– А того шум, – Гудронов понизил голос, – того шум, что нашли эту бомжиху финики...

Ананасов покосился на гражданских зевак, волнующихся за спинами двух угрюмых милиционеров, и только сейчас отметил их определенно зарубежные физиономии и расслышал долетающие до него обрывки незнакомой речи.

– Горячие финские парни! – уточнил Гудронов, делая снисхождение к сегодняшнему состоянию напарника. – Опять же... ты ведь, Питиримыч, знаешь нашего полковника. Он говорит, что нет больших и маленьких дел, и убийство бомжихи надо расследовать так же тщательно, как... как, к примеру, убийство олигарха.

Ананасов, приняв «лекарство», заметно приободрился и теперь был готов к любым подвигам.

– Будем расследовать! – проговорил он деловым тоном. – И кто конкретно ее обнаружил?

Из толпы «фиников» выдвинулся коренастый дядечка с красным обветренным лицом, какое бывает у охотников, рыболовов, железнодорожных контролеров и прочих людей, много времени проводящих на свежем воздухе. Рядом с ним семенила невысокая полная женщина с озабоченным выражением лица.