Резидент разведки. Часть 2. Покер с контрразведкой

— Не только предлагают, но и угрожают, если что-то интересное находят. Человек, как правило, слаб, и нужно просто уметь найти у него эти слабости, — добавил Роберт.

Мы ещё какое-то время все вместе пообщались, выпили немного, и первым уехал Роберт.

После его отъезда Готтлиб вздохнул с облегчением и даже немного демонстративно, что для него нехарактерно.

— Что ты так тяжело вздохнул? — спросила Вильте. — Тебя это вообще не коснулось.

— Мне бы очень не хотелось, чтобы кто-то из моих сотрудников оказался китайским шпионом.

— Я так поняла, что на Глена у них ничего нет.

— Я так не понял. Он попросил вас не совершать никаких резких движений по отношению к Глену, и это уже не просто так. Конечно, он сказал о том, что большинство граждан добропорядочные, но это не более чем дымовая завеса. Для Роберта мы все и всегда подозреваемые и совершенно случайно ещё не в тюряге.

Когда мы с Вильте остались вдвоём и в безопасности, то Вильте мне заявила:

— На самом деле, опасность никуда не делась. Напротив, сейчас я её ощущаю, как никогда ранее.

— Вот видишь. Я тоже так считаю.

— Просьбу Роберта исполним. Резких движений делать не будем, но мне неинтересен человек, от которого нет прибыли. Пустая трата времени. Не вижу смысла тратить время на человека, от которого нет денег.

Я понял Вильте очень хорошо: на самом деле она хотела сказать, что с Гленом нужно срочно что-то решать. Он единственная ниточка, ведущая к ней. К тому же вообще ненужная теперь и опасная.

— Расскажи мне, что там такого особо интересного в этом банке. Насколько важна та информация, которую, возможно, качают китайцы и им подобные?

— Я сама не очень глубоко всё это понимаю. По правде, мне вообще эта муть неинтересна.

После этих слов Вильте взяла паузу и мимикой показала притворность своих слов. Вместе с тем она отчасти сказала правду, так как она, действительно, не вникала в добываемую информацию.

Меня привёз на эту встречу в ресторане Уго, мы подошли к машине, оставили в ней наши телефоны в специальном боксе и отошли подальше. Вильте продолжила:

— Тем не менее в общих чертах что-то понимаю. Всё, что связано со всеми видами прогнозов на экономическом рынке, валютном и так далее, интересно в какой-то части китайскому Мифину и Центральному банку. Американская валюта — это почти 60 % мировых валютных резервов. В долларах заключают торговые контракты, к нему привязывают цены на сырьё типа нефти, выдают займы и прочее. Соответственно, колебания курса доллара, которые зависят от политики ФРС, будут влиять и на другие страны. Если курс доллара вырастет, это приведёт к ослаблению других валют. Тогда центральные банки этих стран могут поднять ключевые ставки у себя, а вместе с этим и замедлить свою экономику. Ещё ФРС влияет через американскую экономику. От действий ФРС зависит то, насколько хорошо или плохо всё будет в экономике США. А так как на американскую экономику приходится почти четверть мирового ВВП, то любые значимые колебания в ней влияют на другие страны. Например, это происходит через сырьё. Если американская или глобальная экономика замедляется, то спрос и цены на сырьё вроде нефти падают. От этого страдают страны-экспортёры. Поэтому почти в каждый американский кризис происходит одно и то же: болеют США, но фондовый рынок хоронят в какой-нибудь Анголе или даже в России. Некоторые думают, что ФРС печатает деньги. Это полуправда. Сама ФРС купюры и монеты не выпускает — этим занимается казначейство. Но именно ФРС решает, сколько наличных денег нужно произвести. А ещё ФРС печатает виртуальные деньги: когда она покупает облигации у банков, то не платит наличными, а создаёт цифры кода и отправляет их банкам. Понимаешь, как всё лживо и хитро?

— Понятно.

— Вторая часть вопроса сложнее. Существует миф, легенда, что собственники ФРС засекречены. Однозначно это миф: коммерческие банки, члены ФРС с особым статусом, и есть собственники. Список владельцев каждого такого банка есть на сайтах этих банков. С одной стороны, ФРС выглядит независимой организацией, и в этом её плюс. С другой стороны, текущая структура с 12 региональными резервными банками, которые в определённой степени зависимы от коммерческих банков, выглядит довольно странно и в итоге вовсе не прозрачно. Суть в следующем. Если сравнить американский Центробанк с российским или китайским, то различия будут в основном косметические. Например, главу ФРС выбирают на четыре года, а главу Центрального банка России — на пять лет, у китайцев вообще нет таких ограничений. Главное различие центробанков в том, кому принадлежит их уставный капитал и имущество. Так, капитал российского Центробанка принадлежит Русскому государству, китайского Центрального банка — китайскому. А вот в ФРС долю имеют коммерческие банки. Точнее, долю в тех самых 12 региональных банках, которые входят в состав регулятора. Как китайский и российский Центробанки, американский федеральный резерв является независимым. Глава ФРС, хоть и отчитывается перед конгрессом, всё же может не соглашаться даже с президентом США. И президент не может его за это уволить.