Резиновое сердце

Он усадил маму на заднее сиденье нашей пятнашки, повернулся ко мне и влепил пощёчину, да так, что разбил губу: руки у него были не маленькие, как и у меня.

– Садись в машину! – приказал он. – Рядом со мной!

Я послушался, зная по опыту, что в такие моменты отцу лучше не перечить.

– Вас… часто наказывали в детстве?

– Что вы, вовсе нет! Трудное детство, деревянные игрушки – это вообще не про меня! Физические наказания – крайне редко! Может раза два… или три… когда я бывал совсем невыносимым, мама могла ударить, но отец… это был первый раз. Он никогда не бил – боялся что-нибудь мне повредить. Поэтому я понял, что он очень расстроен, и это меня огорчило: я любил их (люблю до сих пор) и не хотел причинять боль.

– Что же случилось дальше?

Отец протянул мне платок:

– Вытри кровь. Прости, что не сдержался.

Я промолчал. Мама всхлипывала на заднем сиденье. Папа завёл двигатель и велел мне пристегнуться. Мы тронулись. Ехать было близко, поэтому я решил, что в машине разговора не будет, но ошибся.

– Что мы сделали не так? – после непродолжительного молчания спросил он меня. – В чём ущемили твои интересы? За что ты нам мстишь?

– Я никому не мщу.

– Тогда как понимать твоё поведение?! Мы с матерью любим тебя, выполняем твои желания, ты у нас единственный сын! Мы хотели, чтобы ты оправдал наши надежды!

– Но ведь ничего страшного не случилось, папа! Подумаешь, несколько плохих оценок… Это случайность…

– Это похоже на закономерность! – прервал он. – Которая пугает меня… Ты думаешь не о том, о чём следует думать в твоём возрасте!

– Папа, я понимаю твоё беспокойство, но…

– Да ни черта ты, щенок, не понимаешь! – оборвал меня отец. – Тебе кажется, что это легко и просто: захотел – наделал ошибок, захотел – исправил! Не бывает так просто в жизни, пойми! За всё приходится платить, за любой свой просчёт! И часто цена бывает слишком высокой! Ты не имеешь права рисковать своим будущим после того, как мы с матерью всем для тебя пожертвовали!

Розовые губы, цвет которых заставлял заподозрить их обладателя в использовании косметики, улыбнулись, приоткрыв белые, неровно поставленные зубы:

– Отец иногда впадал в патетику, и сейчас его слова прозвучали так выспренно, что я не смог сдержать усмешку.

– Я сказал что-то очень смешное?! – рявкнул он. – Объясни, и мы с матерью тоже посмеёмся!

– Папа, я не… я не из-за твоих слов… я не смеялся, правда!

– Тогда в чём дело?

– Я же не просил у вас этих жертв! Да, вы всё делали для меня, но ведь это было нетрудно! Ты – директор сети магазинов, можешь всё себе позволить! Мама же не работает, сидит дома, так?

– Мама не стала работать из-за тебя! – прогремел он. – Она считала, что её долг – отдавать сыну всё своё время, всю заботу, всё внимание! А вовсе не потому, что я мог это позволить!

– Но я- то не просил! Я бы с удовольствием ходил в садик с другими ребятами!

– В общем, так, – мы приехали. – Выходи из машины и иди в дом. Разговор не закончен.

Я сделал, как он сказал, уселся на свою кровать и стал думать. Состояние у меня, как сейчас помню, было странным: словно не со мной всё происходит. Мне было абсолютно наплевать на то, что они начнут говорить, какие аргументы приводить. «Если отцу вздумается ударить меня ещё раз, – мстительно думал я. – Сбегу из дому! Просто уйду завтра в школу и не вернусь! Пусть знает…» Что знает – я не успел додумать: дверь открылась, и он вошёл.

– Я уложил мать, – не глядя на меня сказал он. – Она совсем ослабела и сердце у неё побаливает…

Я молчал.

– Давай поговорим как мужчина с мужчиной, – продолжил он. – Посмотри на меня.

Я приподнял голову.

– Ты влюбился в неё?

Вопрос поверг меня в шок.

– Ты что думаешь, твой отец, этот старый пердун, ничего не соображает? Может, я и стар (они поздно родили меня, и тогда папе было пятьдесят восемь, а маме – пятьдесят шесть), но прекрасно помню, как был молодым… Тогда я влюблялся во всё, что имело хоть какое-то отношение к женскому полу. Но ты не ответил мне; ты любишь её?

– Кого?

– Не надо делать из меня дурака! Достаточно посмотреть на твои пятёрки по литературе, и всё станет ясно – твою учительницу!

– Зачем мне это надо?

– Откуда я знаю? Может, она невероятно хороша собой? Может, у неё чудный голос или ещё там что? Это ты мне скажи!

– Я не знаю…

– Не знаешь что? Любишь или нет?

– Папа, я люблю литературу!

– Сколько я помню, у тебя всегда была склонность к точным наукам, а сейчас внезапно – литература! С чего бы это?

– Пап, ты об этом хотел поговорить со мной?

Мой вопрос заставил отца замолчать, и я понял, что только навредил себе: он опять начал закипать.

– Моего отца – твоего деда, – медленно начал он. – До двадцати лет пороли розгами, и после порки он кланялся своему отцу – твоему прадеду – в ноги и благодарил за науку. С тех пор прошло не так уж много лет, сынок, и в психологии отцов не многое изменилось!