Резиновое солнышко, пластмассовые тучки

«…профессор Борриц, на ваш взгляд, возможно провести параллель между брагомской трагедией и происшествием в Антверпене в мае 1996-го года, которому вы посвятили серию статей?

— Безусловно, оба события типичны и они реперезентуют тенденцию. В Антверпене 15-летний подросток приносит в школу отцовский карабин и убивает восемь одноклассников. В Брагоме 13-летняя девочка расстреливает из пистолета и взрывает гранатой полсотни человек на школьной дискотеке, 17 из которых — погибли. Существую десятки и сотни подобных случаев в США и Европе. Я уже не говорю о странах Латинской Америки. Задача ученого — дать ответ на вопрос почему такое происходит.

— И почему же?

— Можно перечислить множество факторов. О них предостаточно писали. Компьютерные игры, увлечение деструктивными течениями в музыке и литературе, агрессивные субкультуры, высокий стрессовый фон информационного общества… Однако самый простой ответ, который с годами приходит на ум — главная причина этих трагедий — доступность оружия для подростка. Во всех трагедиях подростки просто получили доступ к огнестрельному оружию. Понимаете?

— Признаться, не совсем. Вы хотите сказать, что на месте Юли Саблежуковой мог оказаться кто-то другой будь у него пистолет.

— Именно так. Кто-угодно.

— Но ведь есть специфика психики убийцы.

— Безусловно. Однако психика убийцы не настолько специфична, как это принято представлять. В возрасте 12–18 лет болезненными неврозами, фобиями, психическими расстройствами страдают очень многие дети. Но убивают лишь те, у которых есть такая возможность. Это не значит, что каждый подросток — потенциальный убийца. Но возможны условия — внешние и внутренние факторы — при которых он им станет. О внутренних я сейчас не говорю. Главный внешний фактор — на явность эффективного орудия убийства. Сам этот факт, его осознание способно изменить психику человека…»

Краем глаза Гена уловил чье-то присутствие. Он закрыл альбом и оглянулся. Возле кресел стоял Сом. Он был стрижен под ноль и одет во все черное. Гена не видел Сома четыре года и сейчас не сразу его узнал. Похоже, он уже некоторое время наблюдал за Геной и видел его альбом.

— Привет, — сказал Сом. — Не узнал. Богатым будешь. Ты сильно поменялся.

— Привет. Ты тоже.

Они поздоровались. У Сомова тоже была большая спортивная сумка. Видно, тоже ждал поезда куда-то. В последний раз он видел Сома еще до Юлиного выступления на школьной дискотеке. А потом третья школа начала хиреть. Родители стали массово переводить детей в другие школы, учителя увольнялись, директор спился, слег с инсультом и превратился в овощ. От прежнего Генкиного класса мало что осталось. И перепуганная всерьез Генкина мама перевела ребенка в восьмую школу, где он без особых приключений доучился три с половиной года и получил аттестат. А Сом остался учится в прежнем классе.

Димка с любопытством разглядывал Гену:

— Без очков…

— Контактные линзы. А ты без волос.

— Так удобнее.

Сом упал на кресло рядом с Геной. Лысина ему шла. Впрочем, ему все шло.

— Дашь посмотреть?

Гена поколебался, но все же дал Сому альбом. А черт с ним, пусть смотрит.

— Учишься где-то? — спросил Сом, медленно перелистнув страницу.