Читаем Резиновый бэби (сборник) полностью

Так... Что-то я пропустила... Войти... Войти куда? Ах, в комнату... А про-ник-но-ве-ние является частью эксплуатации... Это точно... Мне нужно прилечь. Кажется, сейчас у меня больше боковых мыслей, чем прямых... Или... Прямосидящих... Прямо-сидя-щщщ-их... Их... Кого... Их... Раньше... Сло-ва цеплялись друг... За дру-га... И... Об-ра-зо-вы-ва-ли что-то... А те-пе-рь – нет...

* * *

Я научилась. В столовую я вхожу теперь осторожно и не смотрю на стены. Я держу ладони у висков, закрывая возможность наткнуться на них глазами случайно. Иду прямо к столу – и жду еды. Я думаю про Инструкцию – и понимаю, что любое покидание комнаты сбивает меня. Я должна быть только в своей комнате, чтобы она стала мне понятна и своим постоянством побуждала меня к пониманию ее внутренних законов... А иначе я очень медленно продвигаюсь вперед. Еще столько нужно проанализировать.

Я встаю, иду обратно и слышу, что меня зовут. Но пуститься сейчас в объяснения не могу... Это может выглядеть с моей стороны, как некая нестабильность... Пусть они поймут позже – когда все будет написано. Когда они будут держать это мое безупречное создание в руках и понимать, кто перед ними стоит...

А сейчас за работу...

Итак... Шарик ручки покатился по листу... Маленький шарик...

* * *

Осторожно войти, осмотреться, закрыть, нет, не так – двери закрываются автоматически... Тогда так – дождаться, когда дверь закроется за тобой, и в зависимости от этого принять положение, соответствующее данному... Так... Я забыла про подготовку к проникновению. Это, конечно, начинается вовне – но четко влияет на Внутри, а потому необходимо быть упомянутым в данной Инструкции.

Они все поняли. Они носят мне еду в комнату. Я думаю, они довольны тем, что я вплотную занялась делом. Я даже не отвечаю на их вопросы. Так я занята! Они, думаю, понимают, как я ответственна и серьезна. Я совсем не похожа на тех, кто здесь пребывает. Я просто оказываю им услугу. После ее безукоризненного исполнения они отблагодарят меня, и я наконец вернусь домой.

Если я пропущу сегодня помывку в ванной – они поймут.

* * *

Итак... Пишу с красной строки:

ПОДГОТОВКА К ПРОНИКНОВЕНИЮ В ПОМЕЩЕНИЕ.

При подготовке к проникновению в помещение НЕОБХОДИМО:

Первое. Избавиться от всех выступающих, а особенно острых, колющих и режущих предметов... Не размахивать руками, а лучше сложить их, чтобы они никаким образом не мешали вашему движению вперед...

Пункт получился довольно шероховатым, но я лучше вернусь к нему еще раз, когда буду читать текст целиком – а сейчас это только примерный черновик, и не нужно зацикливаться на деталях...

Странно, но они сами помешали моей работе! Не понимаю – может быть, не все знают о том, что я здесь временно и скорее с миссией, чем по принуждению. Но факт остается фактом – они заставили меня оторваться от Инструкции и пойти мыться. Я сначала сопротивлялась – я думала, что сейчас они вспомнят и извинятся, потом решила объяснить, но объяснения, вырванные из контекста, звучали странно, и тогда я решила им объяснить про эту странность и немного запуталась... Они соглашались, но хором говорили про необходимость мыться. И тогда пришлось пойти у них на поводу, – в конце концов, может, мне и полезно иногда прерываться. И, может, они понимают это как никто.

* * *

Вечером я только успела добавить подпункт к ранее написанному:

Если в руках у вас находится какая-либо ноша, нужно перевести ее в положение, наиболее удобное для прохождения в соединительных пространствах.

Тут же, конечно, как-то само собой понадобилась расшифровка использованного мною пункта – соединительные пространства...

Над этим пришлось какое-то время поразмышлять – и наконец, получилась изящная ссылка:

СОЕДИНИТЕЛЬНЫЕ ПРОСТРАНСТВА – это комбинация, содружество или смешение сущностей некоторых систем.

Как здорово получилось! Вот это действительно удалось! Жаль, что это только маленькое определение – ведь оно по сути так глобально и всеобъемлюще...

Но мне нужно вернуться на землю и конкретно описывать шаги индивидуума... Итак...

Если, несмотря на все предосторожности, кто-то из других индивидуумов встречается с вами на территории соединительного пространства, то необходимо по возможности освободить ему достаточную часть соединительного пространства, а при невозможности – сообщить администрации о возникшей нестандартной ситуации.

Кстати... О внештатных ситуациях...

ВНЕШТАТНЫЕ СИТУАЦИИ ПРИ ЭКСПЛУАТАЦИИ...

Тут неожиданно выключился свет. Потом пришли и объяснили, что это сделано во избежание моего переутомления. Они решили помогать мне тем, что будут ограничивать мою ежедневную работу по времени...

Пришлось лечь спать.

* * *

Ночью мне приснилась ИНСТРУКЦИЯ. Она была большая и плоская. Она сгибалась надо мной, создавая купол, отчего прекращался ветер, но при этом становилось темно.

Перейти на страницу:

Все книги серии Высокое чтиво

Резиновый бэби (сборник)
Резиновый бэби (сборник)

Когда-то давным-давно родилась совсем не у рыжих родителей рыжая девочка. С самого раннего детства ей казалось, что она какая-то специальная. И еще ей казалось, что весь мир ее за это не любит и смеется над ней. Она хотела быть актрисой, но это было невозможно, потому что невозможно же быть актрисой с таким цветом волос и веснушками во все щеки. Однажды эта рыжая девочка увидела, как рисует художник. На бумаге, которая только что была абсолютно белой, вдруг, за несколько секунд, ниоткуда, из тонкой серебряной карандашной линии, появлялся новый мир. И тогда рыжая девочка подумала, что стать художником тоже волшебно, можно делать бумагу живой. Рыжая девочка стала рисовать, и постепенно люди стали хвалить ее за картины и рисунки. Похвалы нравились, но рисование со временем перестало приносить радость – ей стало казаться, что картины делают ее фантазии плоскими. Из трехмерных идей появлялись двухмерные вещи. И тогда эта рыжая девочка (к этому времени уже ставшая мамой рыжего мальчика), стала писать истории, и это занятие ей очень-очень понравилось. И нравится до сих пор. Надеюсь, что хотя бы некоторые истории, написанные рыжей девочкой, порадуют и вас, мои дорогие рыжие и нерыжие читатели.

Жужа Д. , Жужа Добрашкус

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Серп демонов и молот ведьм
Серп демонов и молот ведьм

Некоторым кажется, что черта, отделяющая тебя – просто инженера, всего лишь отбывателя дней, обожателя тихих снов, задумчивого изыскателя среди научных дебрей или иного труженика обычных путей – отделяющая от хоровода пройдох, шабаша хитрованов, камланий глянцевых профурсеток, жнецов чужого добра и карнавала прочей художественно крашеной нечисти – черта эта далека, там, где-то за горизонтом памяти и глаз. Это уже не так. Многие думают, что заборчик, возведенный наукой, житейским разумом, чувством самосохранения простого путешественника по неровным, кривым жизненным тропкам – заборчик этот вполне сохранит от колов околоточных надзирателей за «ндравственным», от удушающих объятий ортодоксов, от молота мосластых агрессоров-неучей. Думают, что все это далече, в «высотах» и «сферах», за горизонтом пройденного. Это совсем не так. Простая девушка, тихий работящий парень, скромный журналист или потерявшая счастье разведенка – все теперь между спорым серпом и молотом молчаливого Молоха.

Владимир Константинович Шибаев

Современные любовные романы / Романы

Похожие книги

Чудодей
Чудодей

В романе в хронологической последовательности изложена непростая история жизни, история становления характера и идейно-политического мировоззрения главного героя Станислауса Бюднера, образ которого имеет выразительное автобиографическое звучание.В первом томе, события которого разворачиваются в период с 1909 по 1943 г., автор знакомит читателя с главным героем, сыном безземельного крестьянина Станислаусом Бюднером, которого земляки за его удивительный дар наблюдательности называли чудодеем. Биография Станислауса типична для обычного немца тех лет. В поисках смысла жизни он сменяет много профессий, принимает участие в войне, но социальные и политические лозунги фашистской Германии приводят его к разочарованию в ценностях, которые ему пытается навязать государство. В 1943 г. он дезертирует из фашистской армии и скрывается в одном из греческих монастырей.Во втором томе романа жизни героя прослеживается с 1946 по 1949 г., когда Станислаус старается найти свое место в мире тех социальных, экономических и политических изменений, которые переживала Германия в первые послевоенные годы. Постепенно герой склоняется к ценностям социалистической идеологии, сближается с рабочим классом, параллельно подвергает испытанию свои силы в литературе.В третьем томе, события которого охватывают первую половину 50-х годов, Станислаус обрисован как зрелый писатель, обогащенный непростым опытом жизни и признанный у себя на родине.Приведенный здесь перевод первого тома публиковался по частям в сборниках Е. Вильмонт из серии «Былое и дуры».

Екатерина Николаевна Вильмонт , Эрвин Штриттматтер

Классическая проза / Проза