Резня в ночь на святого Варфоломея

Екатерина это понимает, но наделена, помимо прочего, губительным самомнением. Главное — это свобода действий, которую дает ей король и благодаря которой и будет предупрежден ответный удар гугенотов, и спасение ее сына. Несмотря на два урока, которые она получила за два дня, Екатерина все еще льстит себе, будто властна над ходом событий. Настолько, что победа, одержанная над Карлом, снова возвращает ей самообладание.

* * *

Тут король вдруг покидает этот зловещий Совет. Он бежит прочь, восклицая:

— Пусть убьют их всех! Пусть убьют их всех!

Королева, вновь поднявшаяся к себе, немедля приказывает вызвать Гизов и держит совет. В ее опочивальне собралось не более шести человек, она предвидит резню. Давая своей высокой властью законную силу предстоящим действиям, она организует проскрипции на римский лад, уничтожение определенного числа лиц, опасных для государства.

Собравшиеся методично составляют список жертв и список палачей. «Позднее Екатерина признает пять или шесть смертей своей личной заслугой».⁷¹ Исчезновение Бурбонов сделает Лотарингцев поистине могущественными. Наваррца и Конде надо все же пощадить, к великому огорчению герцога Анжуйского.⁷² Дворяне-гугеноты, которые поселились в Лувре, представляют собой большую опасность. Кажется невозможным помиловать их. Гиз, Омаль и Ангулемский приор отправят на тот свет Колиньи.

Быстро покончив с этой работой, совещающиеся переходят к средствам. Корона и католики располагают невеликими силами: гвардия, швейцарцы, агенты Гизов. Требуется связаться с парижским муниципалитетом, чтобы обеспечить успех операции и поддержать порядок.

Они обращаются не к прево Ле Шаррою, но, в первую очередь, к Клоду Марселю. Узнав о воле короля, золотых дел мастер выказывает глубокое удовлетворение. Сколько людей в его распоряжении? — спрашивает его королева. Зависит от сроков: сто тысяч и более через месяц, двадцать тысяч через день. Речь идет о ревностных католиках, о добровольцах из среды мелких буржуа и простого народа.

Поклявшись хранить тайну, Марсель получает поручение передать квартальным старшинам приказ Ее Величества.

«Пусть в ближайшую ночь в каждом доме находится кто-то вооруженный, с факелом наготове и белой повязкой на левой руке; и пусть в каждом окне горит свеча. Колокол Дворца⁷³ подаст сигнал».⁷⁴

Следом прибывает прево. Он узнает о заговоре гугенотов и получает точные указания: запереть городские ворота и беречь ключи, увести суда с Сены, вооружить городское ополчение, приказать охранять площади, перекрестки, набережные, разместить артиллерию перед городской ратушей.

Клод Марсель и Ле Шаррон выходят из Лувра и движутся по Парижу, куда, кажется, через несколько часов вернется покой. Страсбургский горожанин, который оставит воспоминания о Варфоломеевской ночи, отправляется спать, счастливый, что все наладится.

Ле Шаррон выполняет то, что ему доверено, с поразительной скоростью. Марсель созывает городских старшин, глав кварталов, десятников, у которых новость вызывает бурное ликование.

И в третий раз перст судьбы опрокидывает людские комбинации. По замыслам королевы-матери, отряды Марселя должны поддерживать боевой дух городского ополчения и, если понадобится, оказать помощь королевским войскам. Флорентийка и не подозревает, что отворяет шлюзы для выхода безумного фанатизма, который Париж столько раз проявлял в течение пятнадцати лет. Клод Марсель разделяет эту ярость. Она одолевала его много раз, и не было средства ее утолить. Нынче представляется случай, и Марсель им воспользуется.

Старый прево на свой лад истолковывает приказы двора. И муниципальные служащие слышат, как он «объявляет от имени короля, что Его Величество дозволяет им взяться за оружие, что его намерение отныне — уничтожить адмирала и его партию, что надлежит позаботиться, дабы не ускользнул ни один из этих нечестивцев, дабы их не укрывали в домах; что король также хочет и отдает приказ, чтобы прочие города королевства последовали примеру столицы».

Вот так замысел убить одного человека за тридцать шесть часов превращается в идею проскрипций, а там — и резни. «Совершено столько ошибок, — писал венецианец Кавалли, — «принято столько взаимоисключающих решений, что легко установить: эта расправа была задумана совершенно неожиданно».

* * *

Отход ко сну королевы-матери совершается обычным чередом. Новая королева Наварры, нанесшая днем визит адмиралу, также присутствует при церемонии. Она видит свою сестру Клод, герцогиню Лотарингскую, в немалой печали сидящую на сундуке, и собирается расположиться близ нее. Екатерина, увидев это, приказывает ей идти спать. Маргарита уже сделала реверанс, когда герцогиня, не в силах сдержаться, восклицает:

— Боже мой, сестра моя, не уходите!