Резонанс

Ей не нужно было сейчас, чтобы соседи Галена вышли и обрушили на нее вопросы, на которые у нее не было ответов.

Было странно вернуться сюда. Особенно из — за состояния квартиры.

Нив стояла здесь, когда Гален принес «Теорию прорыва» из левого коридора. Она помнила, как за ним закрылась дверь в конце коридора.

Она знала, что должна стоять там, но любопытство было сильнее страха из — за последствий.

Она посмотрела в сторону кухни.

Ромера видно не было, и она отбросила осторожность и пошла по коридору к комнате, что могла быть кабинетом Галена.

Она постучала из вежливости, не услышала ответа, открыла дверь и увидела то, что было уютным кабинетом.

Состояние комнаты были в стиле остальной квартиры. Но в этом было что — то тревожное, Нив не до конца понимала, что.

Ее сердце забилось быстрее. Все внутри сжималось, заставив ее согнуться. Но что понимали ее инстинкты?

Она вспомнила обещание Ромеру и попятилась. Но оказалось, что она примерзла к месту.

Глаза Нив наполнились потрясением. Она поняла, что уловила обои, точнее, огромную карту, аккуратную, нарисованную от руки карту древнего города с извилистой рекой в сердце.

И она поняла, что прошлой ночью ей снилась не только эта карта, но и вся комната. До того, как она побывала в квартире Галена.

Она вспомнила, как во сне открывалась шестая страница, как бы она ни листала.

Если подумать, шестерка появлялась и во сне про море одинаковых машин.

Зрение Нив стало размытым, она подумала о красивом незнакомце из ее снов.

Загадочный призрак устроил кошмар на кладбище, и Нив чуть не погибла.

И прошлой ночью, когда ей снилась эта комната, его вид заставил ее проснуться с криком.

Он стоял перед ней, у древней печатной машинки.

И тут Нив заметила маленький белый конверт вместо листа в машинке, подошла туда, чтобы посмотреть на него ближе.

Странно, что вся комната была в хаосе, а конверт изящно лежал там, не побеспокоенный.

Его оставили после взлома?

Нив подняла его, увидела надпись от руки «Н. Н.» в нижнем правом углу. Хотя инициалы могли быть чьими угодно, ей казалось, что письмо предназначалось ей. Даже если нет, это был хороший повод предаться любопытству.

Она перевернула конверт.

Воск на печати был лазурного цвета. Изящный силуэт печати читался просто: «К».

Нив сломала печать и вытащила личное письмо.

Почерк был красивым. Даже аристократичным. И напоминал смутно Нив записи в книге Галена.

«Милая,

Это письмо — не открытие, а напоминание о том, что твоя душа уже знает.

Сны лишены логики. У них нет начала и конца. Во снах мы не задаемся вопросами о реальности. Мы меняем законы физики и гравитацию. Знаю, поверить сложно, но ты не спишь.

Я долго ждал этого дня. Дня, когда твое осознание себя превысит твои физические пределы. Но осознание ничего не стоит без действий. Талант бесполезен без творений. Жизнь бессмысленна без цели.

У тебя есть выбор. Ты можешь ответить на зов или оставаться заурядной. Считать, что сны — только сны, и им не суждено сбыться.

А твои сны из тех, что сбываются.

".

Чернильные буквы стали размытыми.

Нив со слезами опустила письмо в дрожащих руках, ощущая себя так, словно вспомнила давно забытое воспоминание.

Она не понимала, откуда такая эмоциональная реакция… на странное письмо от незнакомца.

Честно говоря, она не хотела знать.

«Где Ромер?».

Глава 25

Причуда

Галена видно не было. С каждой секундой Ромер все больше убеждался, что лужа в конце комнаты не от вина. Он должен был схватить Нив и увести отсюда. Сейчас. Но сбоку мелькнуло что — то черное и впилось в его шею.

Ромер в панике выронил швейцарский нож и потянулся к горлу, но быстрый удар по коленям сзади сбил его на пол.

Ботинок человека надавил ему на спину, но толстая удавка на шее тянула его назад.

Ромер безумно хлопал по полу, но не мог найти нож. Он пытался ослабить давление на шею, но не мог впиться пальцами под удавку.

Боль в висках становилась сильнее с каждым ударом сердца. Казалось, кто — то сверлит дыру в его черепе. Напряжение над кадыком заставляло его кашлять, его легкие, казалось, взорвутся.

Он застыл, надежда быстро утекала. Снова как с Исааком.

Размытое зрение близилось к тьме, что — то похожее на идею мелькнуло в голове.

Ощущения обострились. Он сосредоточился. Он склонился на удавку, пригибался к земле так близко, как только мог вытерпеть.

Он ощутил вибрацию снаружи. Он ощущал это раньше, как дрожь перед землетрясением.