Резонанс

И даже более того — под строжайшим запретом для соискателей и абитуриентов находилась любая политическая активность. Они лишались права избирать и быть избранными, а после завершения обучения могли занимать выборные должности лишь в пределах Особой научной территории, единственным крупным населённым пунктом которой являлся Новинск. В остальном на стокилометровом удалении от Эпицентра располагались только несколько таёжных деревень.

Немудрено, что в столовую я пришёл отнюдь не в самом лучшем расположении духа. Просто оказался поставлен перед очень уж неприглядным выбором: мог либо найти какой-нибудь чрезвычайно выгодный частный контракт, либо сыграть в лотерею с государством и получить возможность списать образовательный кредит в обмен на заключение пятилетнего контракта. А там — куда распределят. Может, все и неплохо обернётся…

Так думал я, получая на раздаче картофельное пюре с котлетой, тарелку солянки, ломоть ржаного хлеба и стакан компота. К обеду немного припозднился, поэтому свободных столов хватало с избытком, сел наособицу, но только выхлебал суп, как рядом устроил поднос с едой среднего роста паренёк с неброским и вместе с тем располагавшим к себе лицом.

— Семён! — представился он, протянув руку.

Пришлось пожать её и сказать в ответ:

— Пётр.

Навязавший своё общество парень выставил тарелки на стол и начал хлебать солянку, но почти сразу отвлёкся и заявил:

— А здорово ты кулака на место поставил!

Лесть — великая вещь, вот только мне упоминание о стычке испортило и без того не самое лучшее настроение. Я через силу выдавил из себя улыбку и ничего говорить не стал, продолжил есть.

— Если ещё полезут, можешь на меня рассчитывать! — продолжил Семён, которого ничуть не смутила столь сдержанная реакция на свои слова. — Ты ведь из наших, надо держаться вместе!

Я недоумённо глянул на собеседника, тот в ответ постучал пальцем по значку февральского союза молодёжи у себя на груди. Это заставило приглядеться к Семёну внимательней. Каштановые волосы, стрижка полубокс, умные чёрные глаза, выглядит чуть старше остальных. Он был не из нашего отряда и, наверное, приметил символику союза, когда вместе ехали в автобусе.

Думаю, любой нормальный человек на моём месте лишь порадовался бы встрече с единомышленником, меня же она скорее раздосадовала. Я плохо сходился с незнакомыми людьми и отнюдь не горел желанием заводить новые знакомства. И уж точно не видел смысла делать этого в распределительном центре.

— Я собираюсь сколотить первичную ячейку. Никому не позволим себя задирать, да? — Он вновь протянул руку. — Ну, уговор?

Перспективы очередной стычки с кулаком и его прихвостнями меня не на шутку тревожили, вдвоём противостоять их нападкам было бы несравненно проще, а участнику полноценной ячейки о такой ерунде и вовсе не пришлось бы волноваться, вот только из головы не шёл запрет политической агитации.

Я не хотел угодить в список неблагонадёжных. А ещё терпеть не мог общаться с незнакомыми людьми. Это и решило дело.

Но даже так проигнорировать протянутую руку оказалось непросто — аж перекорёжило всего из-за собственно невежливости.

Переборол себя, слабину давать не стал.

— Не пойдёт, — буркнул я и уткнулся взглядом в тарелку с пюре.

— Да что с тобой такое? — опешил Семён. — Мы оплот передового мира! По одиночке нам не выстоять под натиском буржуазных реакционеров!

Я покивал, соглашаясь с этими словами, и продолжил трапезу.

— Почему? — задал тогда собеседник прямой и конкретный вопрос.

Отмалчиваться было совсем уж невежливо; я пожал плечами и привёл самую очевидную причину:

— Комендант сказал — никакой политики.

— Да ничего он нам не сделает! Этот запрет незаконен!

— Законен.

— И что с того? — пристально уставился на меня Семён. — Струсил, да? Испугался? Так, может, ты значок для красоты носил, а на деле буржуазный соглашатель?

Кровь прилила к лицу, но я переборол и смущение, и раздражение, продолжил молча орудовать ложкой.

— Чего молчишь? — На этот раз вопрос прозвучал откровенно угрожающе. — Язык проглотил?

— Когда я ем, я глух и нем.

Семён выругался, переставил тарелки обратно на поднос и пересел за другой стол. Меня это лишь порадовало.

Представители работодателей, с чьей-то лёгкой руки поименованные «покупателями», пожаловали вскоре после обеда. Кто-то воспользовался услугами извозчика, кто-то прикатил на таксомоторе, несколько человек въехали в ворота распределительного центра на велосипедах. На улице к этому времени пекло уже просто невыносимо, поэтому расположились все в вестибюле административного здания, где было самую малость прохладней.

Поначалу от красочных плакатов и буклетов зарябило в глазах, да ещё соискатели набились в помещение, будто сельди в бочку, и приходилось тратить кучу времени, пробираясь от стенда к стенду. Впрочем, мог бы и не суетиться. Единственной более-менее перспективной вакансией показался специалист по сверхточной сварке, но с моей отметкой о слабой фокусировке потоков энергии ловить там было нечего.