Резонанс

Ожидал чего угодно, но только не того, что Георгий Иванович отведёт на склад и укажет на меня скучавшему в полуподвальном помещении прапорщику — пожилому, морщинистому и какому-то одутловатому, с тёмными мешками под глазами.

— Вот, Митрич, помощника тебе привёл, — совершенно не по-уставному сказал Городец кладовщику.

— С чего такая честь? — озадачился тот и потёр покрасневший нос.

— Поднатаскай его немного, — попросил Георгий Иванович. — А то он четыре раза человека ножом пырнул и не убил. Четыре раза! Ну куда такое годится?

Прапорщик высунул голову в окошко решётки и глянул на меня остро, при этом, как показалось, без малейшего интереса.

— Ну и как ты объяснишь сей конфуз, рядовой? — потребовал он объяснений.

Я пожал плечами.

— Да и не собирался никого убивать, господин прапорщик.

— Зачем же тогда ножом в человека тыкал? — хмыкнул странный кладовщик.

— Чтобы он меня не убил.

— И ведь не убил? Ну, тогда всё в порядке!

Капитан вздохнул.

— Митрич! Час в день, больше не прошу.

Прапорщик вздохнул в ответ ничуть не менее тяжко.

— Эту неделю?

— Для начала — да. А дальше — как пойдёт. Сам решишь, стоит ли на него время тратить.

Я уже совершенно ничего не понимал, но, когда кладовщик отпер дверь и сделал приглашающий жест, медлить не стал и прошёл внутрь. Склад оказался не особо просторным, скорее, разветвлённым — куда-то в темноту уходили тёмные проходы и тянулись пронумерованные стеллажи.

— Сядь и ничего не трогай! — приказал прапорщик и шаркающей походкой скрылся в соседнем помещении; на ум пришло вычитанное в одной из книг слово «каптёрка».

Долго скучать в одиночестве не пришлось, очень скоро кладовщик вернулся с толстенным фолиантом, который и кинул на прилавок передо мной с приготовленным к выдаче обмундированием.

— Сидишь, молчишь, читаешь, — объявил он. — Хоть слово скажешь, пойдёшь ящики из одного конца склада в другой переносить. Усёк?

Читать книгу, какой бы скучной она ни оказалась, представлялось мне занятием несравненно более привлекательным, нежели работа грузчика, и я быстро отрапортовал:

— Так точно, господин прапорщик!

Кладовщик тут же позабыл о моём присутствии, уселся в довольно удобное на вид кресло, вытянул из-под него металлический бидон и наполнил кружку тёмным пивом.

— Тёплый… — проворчал он с отвращением, сделав глоток, и откинулся на спинку.

Пусть перегаром от прапорщика и не пахло, столь откровенное нарушение устава изрядно удивило. Впрочем, я не стал забивать себе голову чужими странностями и вместо этого приступил к изучению анатомического атласа. Ну да — выдали мне именно учебное пособие медиков. И пособие, надо сказать, чрезвычайно подробное — ладно хоть ещё не было нужды штудировать его от корки и до корки: заложенными меж страниц листочками оказались отмечены параграфы, посвящённые кровеносной системе, мышечному строению и некоторым внутренним органам. За чтением час пролетел совершенно незаметно, а потом прапорщик выставил меня, велев приходить завтра; за всё это время мы не обменялись и парой слов.

До вечерней тренировки я успел даже немного подремать. Проснулся с жуткой головной болью — знал бы наперёд, не стал ложиться вовсе. Но, как ни странно, после упражнений с гантелями, гирями и штангой ощутимо полегчало, и всё бы ничего, да только лишь этим дело не ограничилось. Под конец занятия старшина уселся на велосипед и скомандовал:

— Линь, Короста, Попович и Остроух берут ранцы, остальные бегут налегке. За мной! Кто отстанет — всю неделю уборные драить станет.

Проигнорировав страдальческие охи и ахи, Дыба покатил к пропускному пункту, отделение потрусило следом. Ещё никогда прежде забег не проходил за пределами территории комендатуры, и ничего хорошего изменение заведённого порядка отделению не сулило, но деваться было некуда — бежим, дышим через нос, экономим силы.

Сначала старшина катил по улице, затем окраины Новинска остались позади и мы вывернули на просёлочную дорогу. Когда впереди замаячила стена сосен, я сообразил — направляемся к реке. Вернее — к водохранилищу.

И точно — в лесу воздух ощутимо посвежел, а ещё минут через десять наша растянувшаяся процессия выбежала на берег с песчаным пляжем и огороженным понтонами лягушатником.

— Вода! — завизжала Оля. — Ой, божечки! Купаться!

— Отставить! — рявкнул старшина. — В воду заходят только те, кто умеет плавать. Остальным построиться для инструктажа!

Я плавать умел, поэтому избавился от ранца, трико и майки, разулся и вбежал в «лягушатник», нырнул, проплыл немного и принялся отфыркиваться. Вода оказалась тёплой, дно — песчаным. Блаженство в чистом виде!

Василь, что нисколько не удивительно для скаута, плаванию тоже был обучен и присоединился ко мне, побарахтался немного и спросил:

— Километров шесть пробежали, как думаешь?

— Меньше, — покачал я головой и не удержался от тяжёлого вздоха. Пусть солнце уже вовсю клонилось к горизонту, но сегодня пекло даже сильнее обычного, обратный путь предстоял не из лёгких.

В итоге выяснилось, что из отделения плавать умеет лишь половина курсантов, но и остальных на берегу Дыба долго не продержал, разрешил заходить в лягушатник.