Резонанс бытия

Да, Бьёрн мог бы об этом сказать. Но не Фебу с Патриком, и не Амалии, хотя она импонировала ему своей трезвой рассудительностью, и даже не Фионе, Владычице Порядка и владычице его сердца. Он мог бы рассказать об этом только своему отцу, если бы тот пришёл из царства теней, чтобы потребовать отмщения. Он бы рассказал ему для того, чтобы извиниться и объяснить, почему отмщение невозможно…

— Я не испытываю враждебности ни к кому из детей Эрика, — ответил Бьёрн. — Это касается и Владычицы. Даже раньше, когда она была не Владычицей, а просто принцессой Фионой, я не желал ей зла.

— А знаешь, — вдруг произнёс Патрик, — ведь это можно проверить. Ты в курсе, что Феб — адепт высшего уровня? Он способен навести такие чары, которые моментально убьют тебя, если ты скажешь хоть слово неправды.

Бьёрн посмотрел на Феба. Он утвердительно кивнул.

Амалия хотела было возразить, но Феб остановил её, едва она раскрыла рот:

— Спокойно, Амалия. Я ценю твоё мнение и часто прислушиваюсь к твоим советам. Но только не тогда, когда дело касается магии или музыки. Тут я разбираюсь гораздо лучше. — Он ссадил со своих коленей Лану и повернулся к Бьёрну: — Так что, ты согласен?

Бьёрн глубоко вдохнул, затем медленно выдохнул, успокаиваясь.

— Да, согласен. Но у меня есть условия.

— Какие?

— Сначала мы согласуем список вопросов. Сформулируем их так, чтобы они не допускали никаких двусмысленностей и предусматривали только два варианта ответа — «да» или «нет». Дальше, вопросы будет задавать Амалия. Ты дашь слово молчать, а Патрик либо уйдёт, либо позволит мне наложить на него заклятие безмолвия.

— С чего это вдруг? — возмутился Патрик.

— А с того, — объяснила Амалия, опередив Бьёрна, — что ты несдержан. Я бы сама не доверилась твоему обещанию молчать. А что до чар, Феб, то не слишком ли это круто — смерть? Измени их так, чтобы неправдивый ответ вызывал лишь болевую реакцию.

Он покачал головой:

— Невозможно. Это прошло бы с простым… с обычным человеком, но в таком случае сгодилось бы и подчиняющие чары. К сожалению, на колдуна они не подействуют в полной мере. С их помощью можно заставить его совершить какой-нибудь поступок, но полного контроля над разумом они не дадут. Развязать язык колдуну способна только угроза неотвратимой смерти. Это значит, что допрос отменяется.

— Почему? — спросил Бьёрн.

— Чары срабатывают правильно, когда речь идёт о конкретных фактах. С намерениями и мотивами всё гораздо сложнее, тут человек склонен обманывать даже самого себя. Допустим, я спрошу у тебя, собираешься ли ты причинить Фионе вред. Допустим, ты с полной убеждённостью ответишь, что нет. Но если где-то в твоём подсознании скрыта хоть толика неприязни к ней, о которой ты даже сам не подозреваешь, мои чары истолкуют это так, что ты сказал неправду. Пусть очень маленькую, но неправду. А смерть, хоть маленькая, хоть большая, всё равно остаётся смертью.

Бьёрн содрогнулся при мысли о том, что могло случиться.

А Патрик разочаровано произнёс:

— Да, западло… Тогда зачем ты вообще это предложил? То есть, конечно, предложил я. Но ты меня поддержал.

— А разве не ясно? Это было…

Вдруг Феб умолк, а в следующую секунду вскочил на ноги и снова крепко схватил Бьёрна за плечо. Только на этот раз не для того, чтобы удержать его на месте, а наоборот — чтобы быстро поднять с кресла.

— Явился Гленн, — сообщил он. — Идёт прямо сюда. Пора закругляться.

Последовало мгновенное перемещение, и Феб с Бьёрном оказались посреди безжизненной пустыни, над которой немилосердно палило голубое солнце. После мягкого вечернего света Сумерек у Бьёрна заслезились глаза, а от перепада давления (воздух здесь был разрежен) ему заложило уши. С последним он справился без проблем, привычно задействовав простенькое заклятие, специально предназначенное для таких случаев.

— Что случилось? — спросил Бьёрн. — Почему такая спешка?

— Ты сам слышал — пришёл Гленн.

— Сын Дейдры? Ну и что?

— Об этом чуть позже. А сейчас… — Феб сделал паузу, чтобы закурить сигарету. — Значит, так. Отсюда до Внешнего Обода несколько минут пути по Туннелю. Отправляйся к Фионе и продолжай ей служить. Твоё согласие на допрос почти убедило меня в твоей искренности. Подчёркиваю — почти. Но не совсем. Ты вполне мог догадаться и схитрить. На этот случай предупреждаю: если ты вздумаешь чем-нибудь навредить Фионе, я тебя убью. Без всякой дуэли, а просто поймаю и распылю на атомы. Никто не будет знать, куда ты подевался, и никто меня не заподозрит. Я ясно выражаюсь?

— Да уж, более чем ясно.

— Теперь насчёт Гленна. Советую держаться от него подальше. Из нас он самый непримиримый к тебе. Ему по барабану твои мотивы, его бесит сама мысль о том, что ты, сын Зорана, ошиваешься возле Фионы. Если он станет искать тебя — убеги или спрячься. Не заводись с ним.

— Заводиться с ним не собираюсь, — ответил Бьёрн. — Но и прятаться не буду.

— Значит, ты дурак, — флегматично сказал Феб. — И скоро станешь мёртвым дураком.

— Неужели он так могуч?