Резонанс бытия

— Наверное, не оправдывает, — согласилась Фиона. — Скорее всего, он ненавидит моего отца, а возможно, и весь наш Дом. Но для него я не принцесса Света, не дочь Эрика, а Страж Порядка — Стихии, которую он почитает. Да и в любом случае, что он может мне сделать? Ведь я не просто адепт, а истинный Страж, и в своих владениях неуязвима для обычных колдунов — точно так же, как Хозяйка в Безвременье или Мирддин в Хаосе. А встречаться с ним за пределами Порядка я не собираюсь.

— Тут Фи права, — наконец решила я вступить в разговор. — Но меня беспокоит другое. Дав позволение этому парню служить Порядку, ты берёшь на себя ответственность за его поступки. А он может здорово скомпрометировать тебя. Я не знакома с ним лично, никогда раньше не слышала о нём, зато знала его отца. Зоран был идиотом — и не только в обыденном, но и в медицинском значении этого слова. А яблоко от яблони далеко не падает.

— Как правило, — уточнила Фиона. — Но бывают исключения. Все три раза, когда он приходил за Силой Порядка, я имела с ним длительную беседу, и он произвёл на меня впечатление весьма умного человека.

Тори фыркнула:

— Ничего себе умный человек, который трижды пытался вступить на Стезю! Не понимаю, каким олухом надо быть, чтобы до сих пор не понять одну простую вещь — овладеть Силой Порядка или Хаоса и при этом не рехнуться можно лишь с помощью Источника.

— Он это понимал, Тори. С самого начала понимал, что его шансы ничтожно малы.

— Тем не менее рвался в бой, — сказала я. — Значит, он фанатик.

— Безусловно, фанатик. Но особого типа. Он относится к той редкой разновидности здравомыслящих фанатиков, к которой принадлежал и наш дед-прадед, король Утер.

Я чуть не рассмеялась.

— Ну это ты загнула! Утер никогда не пытался принять Силу Порядка.

— Однако хотел. Очень хотел, но не решался. Из рассказов Агнцев я узнала любопытную вещь. На протяжении своей жизни Утер много раз приходил в миры Обода, порой даже открывал Горнило, но так и не вступил на Стезю. Иногда он разговаривал с Агнцами, хотел заручиться их обещанием, что они убьют его, если он сойдёт с ума. Само собой, Агнцы сделать этого не могли — ведь любой адепт, даже безумный, стоит выше них. И пообещать неосуществимое они тоже не могли — создания Порядка не способны лгать, они лишь увиливают от прямых ответов. Ничего от них не добившись, Утер уходил, чтобы снова прийти через несколько лет. Так продолжалось почти до самой его смерти.

Это стало для меня откровением.

— Значит, если бы Стезя функционировала так, как сейчас, Утер попытался бы её пройти?

— По всему выходит, что да. Единственное, что его останавливало, это страх стать безумным королём Света. Вот почему я сравнила с ним Бьёрна Зоранссона. Тот ещё при нашем первом разговоре честно признался, что давно мечтал о Силе Порядка, только раньше боялся сумасшествия. Дескать, обретёт Янь, но потеряет рассудок, а потом явится в Асгард, свергнет с престола короля Гунвальда Мудрого и станет новым королём — Бьёрном Безумным. А внесённые мной изменения в правила, которые отпугнули многих претендентов, сам Бьёрн воспринял как шанс для себя.

— Да, странный он человек, — произнёс Феб.

— Весь в своего отца, — подхватила я. — Только его идиотизм проявляется в очень изощрённой форме.

Я как-то не сообразила, что тем самым фактически признала идиотом и своего покойного деда Утера.

Глава 4 Бьёрн

Здесь жили странные гоблины. Они совсем не боялись Порядка, обожали Хаос, а люди-колдуны не внушали им трепет.

Когда Бьёрн приблизился к их стойбищу (все гоблины вели образ жизни кочевых охотников), ему навстречу вышло десятка два аборигенов, вооружённых луками, копьями и дубинками, а сопровождал их низенький, даже по гоблинским меркам, шаман с кривым сучковатым посохом. Бьёрну трудно было судить о возрасте гоблинов, впервые он увидел их живьём лишь двенадцать дней назад по времени Основного Потока (по его собственному прошло больше), а прежде встречал разве что на картинках в книжках. Однако шаман явно был очень молод, а его отряд наполовину состоял из самцов преклонных лет, а наполовину — из ещё зелёных юнцов. В прямом смысле зелёных — как правило, кожа гоблинов с возрастом меняла свой цвет с ярко-зелёного у детей до грязно-серого у стариков. Ни одного гоблина с зеленовато-серым окрасом кожи, что служило признаком зрелости и отменного здоровья, в этой толпе не было.