Резонансы мужества

Пару раз за это время Сомов встречался с Виктором Петровичем. По-прежнему их встречи проходили в памятных и мемориальных местах Москвы. Виктор Петрович обещал Григорию не оставлять этой работы, частенько говоря:

– Григорий Николаевич, ищите, не расстраивайтесь, надейтесь… Это уже становится духовной работой, а она – очень тонкая материя… Надейтесь.

Прошло несколько месяцев. Утро этого трагического дня Сомов запомнил хорошо. Он как обычно проснулся, умылся и позавтракал. Времени было достаточно, но привычной утренней пробежки он решил не делать. «Лучше пройдусь до метро пешком, вот и будет зарядка», – решил он для себя.

Так и сделал. Выйдя из дома, не стал дожидаться автобуса, полтора километра до «Выхино» прошел пешком. Уже подходя к станции метро, Григорий стал на перекрестке, с многочисленными, досыпающими на ходу москвичами, ожидая зеленого сигнала.

В такие моменты дети на проезжей части живейшей автострады появляются из неоткуда. Мальчишка в красной курточке выскочил на дорогу метрах в пяти от Сомова. Поток транспорта был предельно плотным, и у мальчика оставалось жизни несколько коротких мгновений. И именно столько потребовалось Сомову, чтобы, забыв все, не думая ни о чем, видя только эту красную курточку, которая через миг станет, красной, но уже по другой причине, метнуться в ее сторону.

– У-у-у, – успел выдохнуть Гриша в прыжке, а за ним все остолбеневшие зрители на тротуаре.

Схватив мальчика за капюшон, он бросил его в сторону тротуара. По инерции, развернувшись спиной к потоку машин, Григорий принял на себя удар крылом и капотом большой белой машины. Последним, что он ощутил, стал тупой удар в верхнюю часть спины и затылок.

Сомов пришел в себя в палате с большими окнами, в которых серело весеннее московское небо. Голова надрывно гудела, боль сковывала верхнюю часть тела, но сразу вспомнилась красная куртка мальчика, неожиданное «у-у» и визг тормозов.

«Как тот мальчишка?», – хотел произнести Сомов, но изо рта вырвалось только шипение. Он опять забылся.

Когда Григорий пришел в себя следующий раз, в палате он еле-еле смог различить группу людей. После нескольких секунд взгляд Григория сумел выделить из этого белого пятна трех человек, которые переговариваясь, смотрели на него.

– Все самое страшное позади, – говорил глухой голос, – за здоровье вашего спасителя я более не опасаюсь.

– Спасибо, доктор, – произнес голос, показавшийся Григорию, еще более глухим.

– Мне-то, за что, это вот Сомов – герой, – произнес первый голос, – редкое мужество и блестящая реакция. После этих слов Григорий опять закрыл глаза.

Его третье пробуждение стало окончательным. Голова кружилась, и ломило спину, но он уже понимал, где находится, осознавал все, что с ним произошло.

После этого дня он уже не забывался в тягостном сне, но, выполняя все, что говорили доктора и сестры, быстро шел на поправку.

Спустя пару дней Сомов догадался, что тот глухой голос принадлежал его лечащему врачу. Другим человеком, которого Григорий слышал в забытьи, был отец спасенного им мальчишки. Мужчина несколько раз приезжал в больницу. Однажды он приехал сюда с тем самым мальчиком – пятилетним Сережей, шустрым и очень подвижным парнишкой, подвижность которого и стала, видимо, причиной всего происшествия.

Как-то раз в палату, где Григорий лежал с несколькими мужчинами, зашел отец мальчика.

– Григорий, здравствуйте! Как настроение? – выпалил он, пожимая Сомову руку, – выйдете в коридор?

– Иду.

Григорий вышел с гостем в коридор, прошел через все отделение в уголок посетителей, где можно было спокойно поговорить. Там его ждали Сережа и молодая женщина, видимо мать мальчика. Женщина стояла в стороне, краснея от волнения.

Отец обратился к Сергею:

– Ну, что ты хотел сказать Григорию Николаевичу? Говори?

Мальчишка сделал несколько шагов к Сомову, обнял его за здоровую ногу и тихо пробормотал:

– Спасибо.

Мама Сережи достала платок.

– Ну, ну, не надо, – обратился к ней Григорий, обнимая мальчика, – присядем.

Присели на стоявшие в комнате диваны и кресла. Неловкую паузу нарушил Сомов, обратившись к мальчику:

– А как тебя зовут?

Тот, посмотрев на отца, кивающего ему головой, ответил:

– Меня зовут Сережа Федун, мне пять лет, – выдал он, видимо, подготовленную заранее фразу.

– А меня зовут Григорий Николаевич, дядя Гриша, – ответил Сомов, глядя на светящихся от радости родителей, – вот и познакомились.

Они еще немного поговорили.

– Выздоравливайте, – произнес напоследок отец парня.

Сомов вернулся к себе в палату. «Меня зовут Сережа Федун, Сережа Федун, Федун», – как-то ненавязчиво крутилась в голове фраза, произнесенная мальчишкой, – «Федун, Федун. Где-то мне встречалась эта непростая фамилия?».

Все еще гудевшая голова упрямо не хотела трудиться. Только к вечеру Сомов вспомнил:

– Ну, конечно! Федун. Фамилия была в списке, который раздобыл Виктор Петрович, – радовался своему открытию Григорий.