Ри (СИ)

— Ааа! — завопил подросток, не щадя голосовых связок, передергиваясь от отвращения, отчаянно извернулся и коленкой приложил напавшего аккурат в пах.

Течный жалко захрипел, разжимая кольцо объятия, сложился пополам и завалился набок. Ри не преминул воспользоваться победой, уцепил Лэ за шкирятник, вздернул в вертикальное положение, и паническое бегство возобновилось. Ослепшие от страха и застилающего глаза пота, альфочки мчали, не разбирая дороги. Видимо, они свернули куда-то не туда, ошибившись поворотом, ибо вместо озера неожиданно выскочили на примыкающую к парку трассу и еле успели затормозить у обочины. Лэ рыдал, размазывая по щекам текущие в тридцать три ручья слезы, Ри икал на сухую.

— Прекрати реветь! — грозно шикнул Ри на брата. — Заплесневеешь!

Лэ всхлипнул.

— Куда ты меня приволок? — спросил он дрожащим, тоненьким голосочком. — Где папА? Хочу домой…

Ри тоже хотел к папА и домой. А толку? Дом сам не прилетит, не волшебный. А сзади опять затрещало — похоже, жуть оклемалась и приближалась, отрезая подросткам путь назад. Оставались лишь ноги — босые, отбитые о камни и израненные острыми сучками. Или сдаться на милость течного омеги и позволить совершиться групповому изнасилованию — небогатый жизненный опыт братьев уверял — омеги хватит на обоих, скрутит, свяжет, разложит на травке и заскачет до полусмерти.

И не пикнут. О пощаде молить бесполезно, нет в мире зверя агрессивней, безжалостней и потрахучей, чем течная гиена оборотень. Будет иметь, пока сознание не потеряют оба, и бессознательных будет продолжать иметь.

Отдаваться жути на растерзание альфочки не собирались, потому с визгом рванули по шоссе направо. Им показалось — вход в парк там. И вновь они выбрали не то направление, увы, бежали, бежали…

А входа в парк не было. Зато на шоссе появилась машина типа открытый джип, а в машине сидели омеги. Помоложе и посимпатичней, чем настигающая жуть. Но — целых трое, и от них за километр несло течкой, в этот раз — клубникой и цветами…

Очевидно, красавцы мчали разряжаться в «веселый», то есть публичный дом. Завидев замерших соляными столбами подростков, омеги разразились характерным хохотом и тявканьем, подтверждающим их принадлежность к племени гиен.

Жуть хоть одна была. Теперь вчетвером завалят? Папочка, выручай…

Ри и Лэ, покорившиеся судьбе, смотрели, трепеща, на троих выскочивших из джипа омег, затылками ощущая приближение сзади четвертого, ловили ртами воздух и молчали. Они больше не могли бежать — совершенно запыхались, коленки тряслись и подгибались, израненые ступни горели. Будь что будет, ну не убьют же их, в конце концов. Най, старший брат-оми, проведший уже минимум пять течек в публичном доме, говорил — секс очень приятен для обеих сторон. А доказать утрату девственности невозможно, если процесс соития не записан на видео.

Главное — со стыда не сгореть, когда напавшие разденутся догола — Ри и Лэ раньше видели обнаженных омег только на картинках, и то тайно от папА, одноклассник показал журнал для взрослых. Узнай папА — учинил бы скандал, ведь специально в свое время отправил сыновей в закрытую школу для альф.

Вместе с окружившими омегами на подростков наплыл сладкий, насыщенный феромонами смешанный запах течки, налипая на кожу, проникая через ноздри, туманя сознание, и страх немного отступил, стираемый зародившимся возбуждением. Тела альфочек отреагировали соответственно их юному возрасту и отменному состоянию здоровья, забирая кровь у мозгов и перегоняя ее в пах.

Ощутив нарастающее напряжение ниже пояса, воспитанные скромниками Ри и Лэ в едином порыве прикрылись ладошками, густо покраснели и прильнули друг к другу плечиками.

— Не подходите! — отчаянно пискнул Ри, вновь жутко пугаясь, на этот раз — проснувшегося желания, и торопясь целомудренно одернуть обратно к коленям высоко задранную во время бегства юбку. — Мы просватанные, честные альфы, нас замуж порченными не возьмут!

Ответом был издевательский хохот и пронзительный свист взявших в кольцо четверых омег. Теми сейчас управляли гормоны, много-много гормонов, не разум. Потом, возможно, и пожалеют, что изнасиловали почти детей, но — не сегодня и не завтра, когда уже будет поздно.

— А ну отошли от мальчиков! — вскрик вывалившегося из кустов дяди Мая ударил хлыстом. — Не ваше добро, руки убрали, сучки!

Оборотень балансировал на грани трансформации, но пистолет в его руках не дрожал. Рядом с братом встали, поджимая губы, Юли и высокий мощный омега, жених Ри по имени Кар, тоже при снятых с предохранителей пушках.

Породистое, сорокалетнее, пересеченное от виска до подбородка желтоватым шрамом лицо офицера спецназа Кара кривилось отвращением к четверым омегам, настолько потерявшим в течке самоуважение, что нападают на подростков из чужой стаи и особенно — к толстогубому представителю клана Бра.

Сам Кар и его однополчане Май с Юлем, прожившие сложную военную жизнь, давно уже научились контролировать похоть и в течки не гонялись за альфами, предпочитая гарем мужей, а в нередких командировках — подавители. Служба научила всех троих.