Рябина для байкера - 3. Всё или ничего (СИ)

Винни рассказывал, как она, впервые увидев себя в зеркале, застыла перед своим отражением. Она не закричала, не заплакала, просто молча провела рукой по всем этим многочисленным бинтам и лейкопластырям, покрывавшим ее лицо на тот момент, как маска. Никто не говорил об этом вслух, но про себя каждый сильно переживал за нее: возможно ли полное восстановление ее лица до прежнего состояния или нет. Однако, благодаря стараниям Сильвии и Винни (надо отдать им должное!) Чарли, день за днем, становилось все лучше. Сильвия постепенно снимала повязки, и мы видели, как под ними появляется знакомая нам Чарли. Раны быстро заживали на ее молодой коже, синяки проходили, и она возвращалась к своему прежнему облику. Глаза снова сияли изумрудным блеском, а на губах все чаще появлялась счастливая улыбка. Вскоре, в качестве напоминания о том, что произошло, остался только маленький шрам над бровью, который ничуть не портил ее симпатичное личико.

Винни практически не отходил от нее ни на шаг, помогая ей и предугадывая все ее желания, при этом стараясь не быть назойливым, понимая, что ей необходим покой и возможность побыть в одиночестве. В такие минуты он присоединялся к нам или занимался мелкими домашними делами.

Надо сказать, что после всего этого мыши взяли бессрочный отпуск и практически не появлялись в штабе, за исключением нескольких раз, когда их вызывали на плановые совещания. Все остальное время они находились дома, с нами. По правде говоря, дом, в котором мы жили, был несколько тесноват для шестерых. Изначально он был рассчитан на троих мышей. Потом к ним присоединилась Чарли, а теперь и мы с Сильвией.

Первые несколько дней мы с Троттлом практически не покидали свою комнату, а если быть точнее – постель, но потом все же приняли решение несколько разнообразить свои дни и начали выбираться наружу.

Мне было хорошо с ним, как ни с кем и никогда раньше. Он был необыкновенный: страстный, чувственный, нежный. При этом с ним было так интересно общаться, что за разговорами время пролетало стремительно быстро. И я бы, наверное, хотела провести остаток жизни рядом с ним, если бы не одно «но»: мне было нужно вернуться на Землю.

С каждым днем я думала об этом все чаще и чаще, рисовала в своем сознании картины жизни в Чикаго, но каждый раз возвращалась в своих мыслях к Троттлу. «А как же он? – думала я. – Как же я его оставлю? Как скажу ему об этом?»

Кстати, я часто слышала в последнее время, что Сильвию планируют отправить на Землю через нуль-переход, потому что у нее там ребенок, и ей нужно к нему, вернее, к ней. Модо, конечно, сильно грустил по этому поводу, однако относился с пониманием неизбежности ее возвращения.

«Если Модо все понимает и готов ее отпустить, то почему бы и Троттлу не отпустить меня?» - думала я, косясь на своего рыжего друга. Правда, от одного только взгляда на него мне самой не хотелось никуда уезжать. Как я могу оставить этого невероятного парня, как смогу жить там без него, без наших сумасшедших ночей и дней? Однако… Мне было нужно. Во-первых, я боялась представить, что сейчас происходит с моими родителями. Как они смогли пережить новость о совершенном мною преступлении против государства с последующим исчезновением? Мне хотелось их успокоить хотя бы тем, что я жива. Во-вторых, не только полиция штата, но и интерпол хотели бы со мной пообщаться, а мне было что им сказать! Вот только поверят ли они мне? Если нет, тогда я до конца своих дней просижу за решеткой, а если да, то я верну себе свое доброе имя, а Лимбургер… Ноги его больше не будет в Чикаго!

- Хочешь прокатиться? – Троттл вывел меня из моих размышлений, потеревшись носом об мою шею.

Это было лучше, чем сидеть целый день дома, тем более, что мы оба обожали гонять на его мотоцикле. Мы объехали уже все окрестности в радиусе, наверное, ста миль от дома, поэтому я даже не представляла, куда он повезет меня в этот раз.

Однако ему вновь удалось меня удивить: мы прибыли на берег небольшого озерца, которое было, по истине, оазисом в этой мертвой красной пустыне. И вот на берегу этого прелестного водоема я решилась поделиться с ним своими мыслями. Точнее, он сам вызвал меня на этот разговор.

- Роуан, что происходит? – спросил он, беря меня за плечи и призывая посмотреть на него. – Я вижу, что ты чем-то расстроена. Или я ошибаюсь? Ты все время о чем-то думаешь, витаешь где-то далеко отсюда…

- Мне нужно домой, - сказала я и зажмурилась, боясь его реакции.

- Домой? – переспросил он и отпустил руки. – Ты имеешь в виду, в Чикаго?

Я кивнула. Он опустил голову и сделал несколько шагов в сторону, затем остановился и снова посмотрел на меня.

- Ты, я так понимаю, уже все решила…

- Троттл, понимаешь… - начала я и запнулась, подбирая нужные слова. Я столько времени готовилась к этому разговору, но сейчас все вылетело из головы.

Он выжидающе смотрел на меня, не произнося ни слова, и от этого мне было еще тяжелее. Я чувствовала, что творится у него на душе, поэтому и мне было не по себе. Но раз уж начала, нужно идти до конца.