Рябиновая невеста

Олинн погладила ствол липы, поблагодарив за подсказку, встала и направилась к Гленну. Тот уже выторговал лошадей и еды в дорогу, а на предложение хозяйки одного из домов остаться на ночь, лишь взглянул на Олинн.

Видение отозвалось покалыванием в пальцах. Если они останутся здесь, Риган сожжёт эту деревню дотла.

И Олинн отказалась от ночлега, хотя поспать в нормальной постели очень хотелось.

– Благодарю, но мы очень торопимся.

– Только мимо Броквилла не езжайте. Лучше понизу, над озером, – напутствовала их женщина, указывая дорогу.

– А что там? В Броквилле? — спросила Олинн, взбираясь на лошадь.

– Да нехорошее место. Люди там гибнут. И скотина. Даже птицы не живут, – женщина вздохнула и приложила ладонь ко лбу, щурясь на заходящее солнце. — Там схуна была, такая же, как наша, да не так давно сгорела… Вот то пепелище будто напиталось дурной силой. Оно всё ширится и ширится, скоро, видать, и вторую дорогу перекроет…

И женщина сотворила пальцами охранный знак. Гленн ответил тем же, посмотрел на Олинн и произнёс, приложив руку к сердцу:

– Благодарю, хозяюшка! Доброго вам здоровья!

Тронул лошадь, не став задерживаться. А, когда они отъехали подальше, Олинн спросила:

– Что там на самом деле? В Броквилле?

– Сумрачный лес.

– Сумрачный лес?

– Видимо, Риган побывала там со своими ищейками. Да ты и сама всё увидишь. Фрэйи могут его видеть.

Он показался, едва дорога спустилась с холма вниз. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, но вокруг было ещё достаточно дневных красок. Гленн указал рукой в сторону, и Олинн пригляделась. Поначалу показалось, что это просто лес, но потом…

Она даже моргнула.

Зелень исчезла, и вместо неё проступила совсем другая картина, изнанка.

Камни. Пепел. Туман стелется по земле…

И деревья стоят неживые, чёрные, с узловатыми ветвями, воздетыми вверх, словно руки… Нет вокруг них золотисто-зелёного света, и повсюду из земли тянутся серые нити, будто огромный паук в центре этого тёмного пятна плетёт ловчую сеть.

– Ох, Луноликая! — пробормотала она в ужасе.

– Там, где погибли фрэйи или заклинатели, остаётся такое пепелище, – печальным голосом произнёс Гленн, взглянув сочувственно на Олинн. – Это как дыра в земле. И сквозь неё в наш мир могут приходить твари вроде призрачных гончих, а то и ещё что похуже. Этих язв много по всей Балейре, они тянут из нашей земли сок, становятся всё шире и шире, и всё меньше рождается в наших семьях зеленоглазых детей.

– И как это остановить? — тихо спросила Олинн.

– Нужно остановить Риган и отрубить головы её приспешникам. Но, пока у неё на руке кольцо — она неуязвима. Были попытки её убить, но все безуспешные. И погибло немало тех, кто думал, что её можно убить кинжалом или ядом.

– Ты когда-нибудь слышал имя Лирия? — Олинн обернулась к дяде.

– Лирия? — удивился Гленн. – У твоего отца, Вилфа, была сестра. Лирия Нье'Тинэн, твоя тётя. Из Миндейла. А почему ты спросила?

– Моя тётя? — в ответ удивилась Олинн. — И… что с ней случилось?

– Это… печальная история, – ответил Гленн, – а нам нужно торопиться. Рядом с Сумрачным лесом нельзя оставаться долго. Этот туман отравляет душу, лишает воли, утаскивает туда, и потом, знаешь, что остаётся от человека? То, что паук оставляет от мухи. Но ты видела Гидеона, так что объяснять не нужно. Едем!

Он стегнул лошадь, и Олинн последовала за ним.

Спустилась ночь, и дорогу им снова освещали волшебные светлячки. На отдых остановились лишь под утро, когда сил держаться в седле уже не было. По правую сторону высилась тёмная громада гор, а по левую небо посветлело на востоке, и сквозь предутреннюю дымку проступили деревья. Гленн развёл костёр и постелил рядом шерстяной плед для Олинн. Она прилегла на него, глядя на то, как дядя достаёт что-то из походных сумок, и незаметно провалилась в сон.

– Вот, возьми, – Тильда достала из-за печи какой-то свёрток и протянула Игвару.

Он развернул кусок полотна и увидел на нём изящное украшение, не то звезда, не то снежинка. Настолько тонкая работа, что и представить трудно, как человеческая рука могла такое создать. Нести его в котомке было просто кощунством, и Игвар перевернул хольмгрег и прикрепил звезду с внутренней стороны. Так и не видно, и целее будет, а на его хольмгрег никто и не покусится, ценности в нём никакой.