Рябиновая невеста

Бруна остановилась, держась за бок и пытаясь отдышаться.

– Что стряслось? — тревожно спросила Олинн.

– Ой, пропало что-то у эйлин Гутхильды! Да ещё кто-то колдовские знаки вырезал в хёрге, ох, не отдышусь никак! Да идёмте же скорей, а то достанется и мне, и вам! Ой, что у вас с платьем-то? Вы же вся в песке да в тине! — Бруна уставилась на её платье.

– Это… долгая история, упала в ров… идём!

Она забежала в свою комнату, стянула мокрую одежду и бросила в угол. Не хватало ещё перед мачехой объясняться! Быстро расчесала волосы, заплела в косу, а Бруна всё это время стояла в дверях, перетаптываясь с ноги на ногу, словно боялась, что Олинн снова исчезнет.

–Ой, поторопились бы…

— А что за колдовские знаки? — спросила она, приглаживая ладонями волосы.

— Так эрль сказал! На серебряном дубе кто-то вырезал!

— Что? — у Олинн даже руки похолодели.

Только этого не хватало!

— Ага, и ещё что-то там жгли и черепки валялись. Не иначе колдун у нас завёлся в крепости! Эрль говорит, это он подманивает волков!

– Ну, ладно болтать ерунду! Идём, – махнула она Бруне и прихватила связку ключей, – чего стоишь?

– Ой, боюсь я, – пробормотала Бруна, поправляя на шее деревянные бусы, – достанется же вам сейчас.

– Мне? Чего это мне достанется? — удивилась Олинн, захлопывая дверь.

– Ключи-то и у вас, поди, были…

– Ключи? Какие ещё ключи?

– Так от сокровищницы–то.

– Да нет у меня таких ключей, – усмехнулась Олинн, – У меня только от кладовых да погребов. Так что пропало-то?

– Ой, кто бы знал! Какая-то драгоценность. Звезда какая-то из сокровищницы ярла. Серебряная что ли…

А Олинн почувствовала, как сердце совершило сумасшедший прыжок и забилось где-то в горле быстро-быстро. Она мельком взглянула на свои ладони и переспросила охрипшим голосом:

– Какая ещё звезда?

– Да кто же её знает! Я отродясь никакой звезды не видела, ни на эйлин Гутхильде, ни на её дочках! Да какая–то видать дорогая.

Но большего Олинн узнать не удалось, потому что они уже подошли к покоям мачехи. Оттуда доносились крики, и Бруна осторожно поскреблась в дверь, а как только разрешили войти, она отскочила в сторону, пропуская Олинн вперёд.

В покоях мачехи горели свечи, и комната была полна народу. Служанки выстроились в рядок вдоль стены, а у кровати застыли дочери эйлин Гутхильды. Сама хозяйка замка расхаживала напротив перепуганных служанок, похлопывая себя по ладони сложенным вдвое кнутом. И обернувшись, она одарила Олинн таким тяжёлым взглядом, что стало понятно, не всё плохое за день ещё случилось.

Олинн быстро присела в полупоклоне, но не успела даже распрямиться, как к ней подошла мачеха и сдёрнула с её пояса связку ключей.

– Так может, ты у нас воровка–то, а? Болотное отродье?!

–Да что пропало–то?! — дрожащим голосом спросила Олинн.

– Кто-то забрался в сокровищницу, – услышала она позади себя голос и обернулась. — И стащил одну очень ценную вещь. Может, ты знаешь, кто это был?

Позади неё стоял ярл Римонд с хмурым лицом, и его взгляд тоже не сулил ничего хорошего.

— Я… я ничего не брала! — воскликнула Олинн срывающимся голосом. — Да у меня и ключа-то нет от сокровищницы!

— Зато остальные ключи есть! И от моих покоев тоже, — грозно ответила Гутхильда и махнула рукой Бруне. — Зови нашего эрля, сейчас выясним, кто это был! А ты отойди пока.

Гутхильда почти оттолкнула Олинн к стене, туда, где стояли её дочери.

— Великие боги! Линна! — зашептала Фэда, тоже прижимаясь к стене, подальше от света свечей. — Что у тебя с глазами?!

— С глазами? Да всё с ними нормально, — пробормотала Олинн, отмахнувшись.

Ну, поплакала она сегодня, чего уж там!

— Они же у тебя, как у кошки! — прошептала Фэда.

Но Олинн уже не слушала сестру, а рассматривала беспорядок в комнате. Повсюду разбросаны вещи, и у стены стоят несколько сундуков, разинув свои пасти-крышки. На кровати в беспорядке валялись соболиные накидки эйлин Гутхильды, и рядом стоял распахнутый ларец с жемчугом. А ещё дорогие платья были свалены в кучу прямо на полу, и всё это было похоже на очень спешные сборы.

Бегство…

У Олинн сердце ушло всё пятки. Неужели всё так плохо?!

— Что стряслось? — спросила она шёпотом Фэду.

— Не знаю. Матушка лютует, велела нам собираться. Отец хочет отправить нас всех на север к риг-ярлу в замок, как только лодки придут. Матушка пошла в сокровищницу и что-то там недосчиталась, — дрожащим голосом ответила Фэда, и Олинн увидела, как у неё на глазах блестят слёзы. — А я не хочу уезжать!

В комнату вошёл замковый эрль, положил на столик мешочек и, развязав его, высыпал в плошку что-то похожее на пепел.

— Ну-ка, все давайте сюда руки, — грозно произнесла Гутхильда. — Кто брал украшение, мы сейчас увидим.

И видя, как эрль пошёл вдоль девушек, окуная в плошку гусиное перо и проводя им по ладоням, Олинн подумала, что это, кажется, худший день в её жизни. Ведь она действительно брала в руки то самое украшение!