Рябиновое танго

«Но другой партнерши у меня нет. Придется довольствоваться той, что есть», — вздохнул Макс, втайне даже радуясь, что танец закончился.

Боясь показаться навязчивой, после десерта Светлана сама предложила поехать домой, потому что решила по-прежнему придерживаться тактики выжидания: не мытьем, так катаньем, не напором, так тихой сапой, не штурмом, так длительной осадой. Макс поймал такси.

— Тринадцатая Парковая, — назвала адрес Светлана.

— Никогда не знал, что Парковых так много, — удивился Макс. — Это последняя или есть еще?

— Последняя. На таком хорошем числе решили остановиться, — смеясь, ответила Светлана.

Макс почти не обратил внимания на ее ответ, но заметил, что это сделал их водитель. В зеркале Макс поймал его удивленный взгляд.

Выходя из машины, Светлана поблагодарила его «за чудный вечер» и подарила ему легкий поцелуй, а у подъезда обернулась и помахала рукой. Зайдя в подъезд, на двери которого, на ее счастье, не было кодового замка, Светлана некоторое время стояла у почтовых ящиков и ждала, пока Макс отъедет на приличное расстояние. На этих же ящиках она оставила букет роз. Оставила без сожаления, чтобы избежать лишних вопросов Славика, который такую мелочь, как новый браслетик, не заметит, но не оставит без внимания шикарный букет цветов. Потом, пока шла до квартиры Славика к соседнему дому, Светлана придумала причину своего быстрого возвращения из родных пенатов.

— Поругалась с предками, вот и вернулась, — объяснила она все еще сонному Славику, который уже успел забыть, куда и зачем она уходила.

Максим, чтобы избежать вопросов матери, с удовольствием поехал бы в свою квартиру, но добираться до Васильевской, где жили родители, было ближе, чем до его Новочеремушкинской.

«Да и мама изведется от любопытства», — улыбаясь, подумал Макс и назвал таксисту адрес родителей.

Глава 11

Сдав первую в своей студенческой жизни сессию, Маша испытала на себе все прелести студенческих каникул. Уехали домой ее соседки по комнате. Ощущать себя хозяйкой целой комнаты было очень приятно. Маша не слышала нетактичных вопросов, не видела пренебрежительных взглядов, поэтому чувствовала себя замечательно.

С первого класса школы Маша всегда была в центре внимания. Она была человеком общительным, ценила дружбу, любила завязывать новые знакомства. Такой она была в своей прежней, благополучной жизни. Обстоятельства сделали ее почти белой вороной. Общение с однокурсниками сводилось к минимуму, потому что у Маши на дружбу и продолжительное знакомство не было времени. Но каждому ведь этого не объяснишь, поэтому все считали ее человеком некомпанейским, замкнутым. Свою роль в этом сыграли и работа, и беременность.

Беременность изменила ее вес и объем талии, других ее последствий Маша пока не ощущала. Времени на то, чтобы тщательно следить за изменениями своей внешности, подвергать анализу свои ощущения, у нее тоже не было. Перемены, происходящие с ее обликом, ее совсем не радовали, потому что их теперь видели все. Кто-то откровенно радовался за нее и даже завидовал, кто-то осуждал, некоторые не понимали и осуждали одновременно, кто-то недоумевал, но были в ее окружении и совсем равнодушные люди. Сколько было людей — девчонки в группе, соседки по общежитию, преподаватели, столько было и мнений. Но на любое из них Маша реагировала одинаково: она как улитка пряталась в свой домик, сжималась и ждала, когда все привыкнут и перестанут ее замечать. В принципе так и произошло. Маша этому даже обрадовалась и успокоилась.

Давно забылись и волнения первых дней, когда она только узнала о своей беременности. Маша приняла ее как факт, как должное. Приняла, а потом и осознала. А вместе с осознанием к ней пришли и счастье, и радость, и ответственность, и страх. Страх перед будущим. Причиной этого страха было ее одиночество. Закрыв глаза, она представляла его явно и отчетливо: это была она сама со скорбно опущенной головой и опущенными в бессилии руками. Со временем образ одиночества изменился: это была она сама, но уже с животом, а руки не висели, а, обхватив живот, поддерживали его.

Маша не воспринимала еще свою беременность как средство борьбы с одиночеством. Она еще не понимала, что она уже в принципе не одна. А поняла это она совсем неожиданно. Даже не поняла, а скорее почувствовала. Именно в ту ночь, когда она, проводив соседок по комнате, осталась одна, она физически ощутила, что ее одиночество на самом деле мнимое. Она не одна вот уже двадцать недель, как сказал врач на последнем осмотре. Он сказал, а ее. ребенок это подтвердил. Он обнаружил себя! Он показал, что он есть, что он живет у нее под сердцем.

«До сердца, ты, конечно, еще не дорос, малыш. Сейчас ты где-то внизу живота, слева. Но теперь я точно знаю, что я не одна! У меня есть ты!» — радовалась Маша.

Душа ее ликовала, а из глаз лились слезы, но это были легкие слезы, слезы радости и восторга. Маша всегда думала о своем малыше как о мальчике.

«Нашей семье просто необходим мужчина! Сильный, решительный, защита и опора», — улыбалась Маша, прислушиваясь к своим новым ощущениям.