Рябиновое танго

— Рая, раньше она так не писала, — волнуясь, рассказывала она верной подруге, — раньше она ссылалась на работу.

— Значит, сейчас дело не в работе, — сделала вывод Раиса Васильевна.

— Спасибо, утешила!

— А ты бы хотела, чтобы Машка соврала?

— Пусть бы уж лучше соврала! — В глазах Натальи Николаевны закипали слезы. — А я купила ей туфли, — неожиданно вспомнила она и ухватилась за эту мысль, как утопающий за спасательный круг. — Знаешь, она ведь немного комплексует из-за своего роста. Она в этом, конечно, не признается, но я-то знаю, что она комплексует. А где ты видела приличные туфли на низком?

Наталья Николаевна с увлечением рассказывала подруге о том, где она нашла эти туфли, как примеряла.

— У вас с Машкой одинаковый размер обуви? — удивилась Раиса Васильевна, две недели назад уже слышавшая историю о покупке туфель для Маши, но напомнить об этом подруге она бы не согласилась за все земные блага.

— Я вот думаю, что бы еще такого купить ей в подарок на день рождения? Ты не замечала, что Машка у меня какая-то непривередливая? Она никогда ничего не попросит, как это обычно делают другие дети.

— Может, это ты предугадываешь ее желания? — предположила Раиса Васильевна.

— А вот уже и предугадать не могу, — горько вздохнула Наталья Николаевна.

— Купи ей приличный костюм, чтобы и в бой, и в строй, что называется.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну наверное, брючный костюм, в нем и в ресторан можно пойти, и на занятия в институт.

— Не смеши! Машка пойдет в ресторан? Она понятия не имеет, что это такое!

— Надо же когда-то начинать! — уже начинала спорить Раиса Васильевна, готовая развивать хоть самую фантастическую тему, лишь бы отвлечь подругу от грустных мыслей.

В начале июля Наталья Николаевна ушла в отпуск и готовилась отметить день рождения дочери, пригласив на праздничный ужин семейство Глумовых. С приподнятым настроением она ходила по магазинам, составляла меню. В канун дня рождения, проходя мимо почтовых ящиков, она заметила, что в ее ящике лежит какая-то корреспонденция.

— Интересно, я ведь сегодня уже вынимала почту, — удивилась она и, открыв ящик, вынула из него большой конверт.

Никаких адресов на конверте не было. Но именно эта его первозданная чистота и напугала Наталью Николаевну больше всего. На одном дыхании она поднялась на второй этаж, но долго не могла открыть дверь квартиры. Чуть не плача от досады и страха, она заставила себя успокоиться и только тогда смогла открыть замок. Она бросила сумки с продуктами у порога и поспешила в свою спальню, где оставила на тумбочке очки. Надев их, пошла искать ножницы, чтобы аккуратно вскрыть конверт, понимая, что могла бы просто разорвать его, как это сделала бы ее подруга. Но не зря говорят, что привычка — вторая натура, и Наталья Николаевна продолжила поиски ножниц. Она нашла их в Машиной комнате, они так и стояли в стаканчике канцелярского набора, как их и поставила когда-то Маша. Аккуратно обрезав край конверта, Наталья Николаевна вынула из него сложенные вдвое большие белые листы. Вначале ей показалось, что и внутри листы тоже белые, но, развернув один из них, застыла от ужаса. С картинки, напечатанной на цветном принтере, на нее смотрела Маша. Маша была и на других картинках, только в другой одежде. Но, глядя даже на одну из них, можно было с уверенностью сказать, что Маша беременна.

— Не может этого быть! Это не Маша… Может, это какой-то монтаж? Или живот у нее искусственный? — разговаривала Наталья Николаевна сама с собой.

Словно отвечая на ее вопрос, среди картинок ей попался один лист с текстом, в котором указывался сайт, где можно лично убедиться в подлинности этих снимков.

Не зная, что делать, чтобы не сойти с ума, Наталья Николаевна бросилась к телефону.

— Рая! Беда! Ты мне очень нужна! — прокричала она в трубку.

Тут ее взгляд упал на сумки, валяющиеся у порога. Словно в забытьи, она положила трубку рядом с телефоном, не обращая внимания на гудки, идущие из нее, стала поднимать с пола сумки. С ними она прошла на кухню. Вспомнив, что к праздничному столу купила мороженого, достала ведерко с пломбиром из сумки, но не поставила его в холодильник, как хотела, а открыла, взяла большую ложку и начала есть. За этим занятием ее и застала Раиса Васильевна.

— Наташка, меня напугала, а сама мороженое ешь? — удивилась она. — Почему у тебя дверь открыта?

— Там… в Машиной комнате… — Наталья Николаевна смотрела на подругу ничего не видящими глазами.

— Так! Не пугай меня! — уходя из кухни, попросила Раиса Васильевна. — Ничего себе! — раздался ее голос уже из комнаты Маши.

Вскоре она вернулась. Держа снимки в одной руке, другой рукой взяла ложку и, не проронив ни слова, тоже начала есть мороженое. Они делали это так сосредоточенно и целеустремленно, что казалось, что нет в мире дела важнее.

— Все! — подытожила Раиса Васильевна.

— Что «все»? — не поняла Наталья Николаевна.

— Мороженого больше нет!

— А Маша?

— А Маша, думается мне, беременна. Где ты это взяла? — Раиса Васильевна потрясла рукой, в которой все еще держала снимки.