Рябиновый мед. Августина. Часть 1, 2

Когда они вернулись в детскую, доктор уже уложил девочку в подушки и, засучив рукава, колдовал над ней.

Ирина Николаевна беспокойно металась по комнате, хватая вещи дочери, бессмысленно перекладывая их с места на место.

– Откройте окно! – приказал Дмитрий Ильич.

Лев распахнул окно, в комнату влетел летний теплый ветер.

– Ирина Николаевна, выпейте валериановых капель. – Ася усадила хозяйку, протянула ей склянку с лекарством. Та, похоже, с трудом понимала то, что ей говорят. Она оттолкнула руку гувернантки и крикнула в спину доктора:

– Ну сделайте же что-нибудь! Почему у нее губы синие? Почему у нее губы синие, я вас спрашиваю, доктор!

– Сейчас все пройдет, – повторял тот, – сейчас пройдет.

– Но почему так долго? Почему долго?!

У Ирины Николаевны началась истерика. Лев обнял ее за плечи, вывел из комнаты, а Ася взяла Лизину руку. Ладонь девочки была холодной и вялой.

– Может быть, я разотру ей руки?

– Вы, Августина, посидите с ней. Просто подержите ее за руку. Я пойду взгляну, чем можно помочь Ирине Николаевне.

Доктор ушел. Ася устроилась на стуле рядом с кроватью девочки. Она держала ее руку в своей и приговаривала:

– Все позади, Лиза. Все позади. Теперь нужно собраться с силами и открыть глазки. Ну же, Лиза, я знаю, что вы меня слышите.

Ася сейчас вдруг захотела быть сильной. Такой сильной, чтобы поделиться с воспитанницей, перелить ей часть своих сил.

И она взяла в свои руки вторую ладошку Лизы и стала держать их обе и приговаривать что-то ободряющее. Хотя по большей части она ободряла саму себя.

Через некоторое время ресницы Лизы дрогнули, и она открыла глаза.

– Боже, Лиза! Как вы нас напугали!

– Где я? Что со мной?

– У вас был приступ, но теперь все позади.

– Приступ… Мне холодно.

– Ах да. У вас лед на груди. Я сейчас уберу.

– Не уходите. Дайте мне вашу руку.

– Да-да. Сейчас.

Ася вернулась на место.

По коридору раздались шаги. Тяжелые – мужские – и торопливые, мелкие – женские. Распахнулась дверь, в комнату вошел полковник. Из-за его плеча выглядывала Ирина Николаевна.

– Ты очнулась? Тебе лучше, дорогая? Как же ты нас напугала, глупышка…

– Вы не любите меня! Уходите! – Лиза пыталась подняться. От усилий ее шея вытянулась, сквозь тонкую ткань сорочки проступили острые ключицы. Лицо, и без того всегда болезненно бледное, исказила боль.

– Лиза! Доченька, что с тобой? – недоумевал полковник.

– Уходите все! Вы не любите меня! Уходите! Все уходите, кроме Августины.

Полковник, совершенно потрясенный, отступил в коридор.

– Лиза, лежите, все ушли. Мы с вами одни.

Было слышно, как в коридоре полковник раздраженно допрашивает доктора.

– Так бывает. Это шок. Шок. Это бывает, – твердил Дмитрий Ильич.

Ирина Николаевна плакала.

Ася по-настоящему испугалась. Она не понимала Лизу и боялась нового приступа.

В дверь осторожно поскреблись. Лиза умоляюще воззрилась на гувернантку.

– Не волнуйтесь, Лиза, я с вами.

Дверь скрипнула, показалась физиономия архитектора. Собрав, вероятно, все запасы своего артистизма, он состроил такую мину, что было невозможно не улыбнуться.

– Можно войти? – на манер опоздавшего ученика спросил он. Ася взглянула на девочку.

– Войдите, – разрешила та.

Лев, продолжая изображать грустного клоуна, втащил себя в комнату. Покрутился возле стола, взял в руки карандаш и листок бумаги.

Он что-то набросал на нем и протянул дамам. Ася взглянула. Это был шарж на доктора. Дмитрий Ильич на рисунке был очень похож. Немного преувеличенно вырисованный нос и приподнятые высоко густые брови делали его весьма потешным.

Ася передала картинку Лизе. Девочка улыбнулась.

А Лев уже рисовал кого-то еще, и еще…

Приказчик вышел надутым, точь-в-точь индюк!

Лиза посмеялась. На следующей картинке была горничная Татьяна. Ася сразу узнала ее по острому носику и волосам, собранным в пучок.

Лиза будто обожглась о картинку. Отдернула руку.

– Ненавижу! Нарисуйте ей бородавку на носу.

– Лиза, но у нее нет бородавки!

– Так пускай будет! Жаба!

Ася в недоумении оглянулась на архитектора – тот лишь плечами пожал. Ася взяла книгу и начала вслух читать. Девочка не возражала. Лежала, отвернувшись к стене, и молчала.

Позже, когда Лиза уснула, они вышли в классную.

– Она пугает меня, – тихо проговорила Ася. – Я не понимаю, в чем дело. Может быть, вы понимаете?

– Возможно, девочку обидели? В чем-то отказали ей, мало ли?

– Но откуда столько ненависти? Она единственный ребенок в этом огромном доме…

– Очень одинокий ребенок, – заметил Лев.

– Но только вчера Лиза была весела, оживленна, а сегодня…

– Будем надеяться, что после сна она станет другой.

– Да. Я должна теперь пойти к Ирине Николаевне. Спасибо вам за помощь, Лев.

– О чем вы? Сущие пустяки. Я хотел попросить у вас прощения за вчерашнее. Я лишь хотел предостеречь вас. Ваши слова…

– О нет. Давайте не будем вспоминать мои слова. – Ася поднялась и устремилась к выходу. – Я прошу вас, обещайте считать их неудачной шуткой!

Она вышла, не дожидаясь его ответа.