Рябиновый мед. Августина

Эмили не долго раздумывала и кинулась вслед за девочками. Дождавшись своей очереди, нырнула под большую старую икону, которую несли два причетника.

— Теперь мы точно не заболеем! — шепнула Соня и стрельнула глазами туда, где золотом отливали хоругви.

Эмили тоже взглянула туда и робко улыбнулась. Алеша Вознесенский, серьезный и бледный, скользнул по ней взглядом и не ответил на улыбку.

Он не увидел ее!

Эмили остановилась как вкопанная. Если бы Соня не утянула ее за собой, она бы так и осталась стоять, и ее, пожалуй, затолкали бы совсем.

Нет, он, конечно же, видел ее, но не обратил никакого внимания! Это еще хуже, чем если бы он не заметил или не узнал. Как же так? Ведь совсем недавно, в Петров день, на ярмарке, куда она отправилась вместе с Асей, Алеша так мило оказывал ей знаки внимания! Он купил Эмили сахарного петуха, катал на каруселях, а когда они всей большой компанией гуляли на Валу, то шел с ней рядом и буквально заглядывал в глаза. И вдруг такой холод!

Эмили так расстроилась, что уже ничего не видела и не слышала вокруг.

Отец Сергий повернулся к ним и негромко сказал:

— Помолитесь за свою подружку, дети мои. Ей теперь нужна ваша помощь.

Эмили устыдилась своих мыслей и стала думать об Асе.

Маменька сказала недавно, что Августина теперь круглая сирота. И что «если бедняжка выживет», то заботой маменьки станет «устройство ее судьбы». Предположение, высказанное вслух, было столь чудовищно, что Эмили похолодела. Ни смерть одноклассницы Анхен, Липочки, ни кончина повара не подействовали на девочку так, как только одно это предположение, высказанное маменькой. Ася, подруга ее детских игр, почти что сестра!

Эмили стало стыдно, что во время крестного хода позволила себе эгоистические светские мысли, и она начала истово, искренне молиться любимскому святому, вымаливая подружке избавление от хвори.

О чудодейственном свойстве крестных ходов в городе существовало неоспоримое мнение большинства.

Отец Сергий спустя несколько дней после описанного события сделал запись в летописи своего прихода:

28 числа июня, в подторжье Петровской ярмарки, открылись я городе Любим признаки холеры, а около 10-го и смертность от оной и продолжалась долее половины августа. Умерших от болезни было по городу тридцать человек возрастных. Когда же граждане усердно решились принять к себе образ преподобного Геннадия, тогда болезнь начала умягчаться; а когда обнесли сей образ с крестным ходом вокруг города, тогда начала прекращаться, и очень скоро прекратилась. Эти события сильно укрепляют любимцев в той вере, что настоящее явление холеры, как и прежние, прекратилось по ходатайству и молитвам преподобного о. нашего Геннадия, Любимоградского Чудотворца.

После того как сделана была в летописи эта запись и в городском соборе отслужили благодарственный молебен святому Геннадию, Ася, еще сильно слабая, уже вернулась в дом городничего. Ей так и не удалось выяснить, кто же приносил ей каждое утро цветы в барак, который здоровые люди старались обходить стороной.

В старшем классе гимназии у Августины появился воздыхатель.

Первой его обнаружила Сонечка.

— Смотрите, девочки, опять стоит! Давеча стоял пялился, третьего дня его здесь видела… Интересно, для кого из нас?

И она хитро прищурилась.

Маша с Асей переглянулись и покосились в сторону пруда, где в тени деревьев маячил парень в мундире городского училища. Из-под козырька форменной фуражки поблескивали стеклышки очков.

— Симпатичный, — милостиво улыбнулась Маня, наблюдая, как парень, заметив, что девушки обратили на него внимание, смутился и покраснел.

— С чего ты взяла, что он для нас тут стоит?

— Говорю тебе, всю неделю маячит, я давно заметила. То на лавочке сидит, а то, как мы подходим, вокруг пруда прогуливается. И всегда — в обед, как нам из гимназии идти!

Пруд этот, устроенный жителями для пожарных нужд, был ровный, почти квадратной формы и скрывался в тени кленов и лип. Парень, будто прогуливаясь, обошел его и остановился на прежнем месте.

Девушки обычно шли домой длинной дорогой — вначале на Троицкую, провожать Машу, затем — уже вдвоем — к наплавному мосту, где прощались и каждая отправлялась в свою сторону.

— Вот мы сейчас и проверим, ради кого он тут дежурит!