Рябцева С.Л.Дети восьмидесятых

Но я ошиблась. Да, коллектив был создан, он рос и креп. Мою работу поддержали и одобрили в лаборатории театра НИИ художественного воспитания АПН СССР. С Александрой Петровной Ершовой, моим научным руководителем, мы запланировали продолжение эксперимента, насколько можно планировать шаги человека, идущего неизвестным путем к светлой цели. В меня верили, и это придавало сил. Тем не менее впереди нас ждали серьёзные испытания: крутые повороты, неожиданные удары. И если в той школе доставалось только мне, то здесь бюрократическая педагогика всей мощью обрушилась на нас – на детей тоже.

Изменился мой стратегический план. Главным в нём стало не только воспитание гармонической личности, а то направление, в котором эта личность идёт, т. е. за что, против чего и с чем борется, какими методами борьбы владеет, обладает ли необходимой гибкостью и стойкостью, умеет ли переносить поражения, собираться с силами и снова и снова идти в бой – до победы.

Главные сражения были впереди.

II класс

В начале II класса к нам прибыло пополнение, и в результате всех перестановок коллектив обновился на одну треть.

Новенькие в коллективе – это целая проблема. У них свои, не известные нам стереотипы поведения, свои представлении, своя позиция. С их приходом меняется структура коллектива, взвихряются привычные отношения, возникают напряжения. От меня требуется "привести всех к общему знаменателю" – так я называю долгую и непростую процедуру их вхождения в коллектив. И ещё выявлять и развивать индивидуальность каждого из новеньких.

С чем они к нам пришли?

Витя Ч. Растёт без отца. Данное обстоятельство я выяснила в первую очередь, так как дети из так называемых неполных семей, как правило, растут травмированными, с различными перекосами натуры. Притом сам ребенок чаще всего не осознает причин своей боли. Порой и острой боли не чувствует – она загнана внутрь и незаметно делает свое чёрное дело. Витя – мальчик флегматичный, неуклюжий, с некоторыми странностями в поведении. Чувствуется крепкий характер. С мамой они большие друзья.

Сережа О. Оставлен на второй год, наблюдается у психиатра. Тормоза отсутствуют. Схема его поведения: импульс – немедленное действие – неприятность — обдумывание – раскаяние (самое искреннее!) – и всё сначала. Как бы это мне поменять местами звенья цепи? Интеллект-то у ребенка в норме, не в норме эмоциональная и волевая сферы.

Лена О. Тонкая и лёгкая, с синими глазищами в пол-лица. Они смотрят на мир ангельски-кротко, но, когда в нём что-то происходит не так, как захотела Лена, эти глаза начинают метать молнии. Елена вошла в нашу жизнь со страшным грохотом, принесла с собой

целый чемодан капризов, прихотей, дурных привычек и позицию пупа Земли. В семье она занимала место красна солнышка, вокруг которого послушно вертелись по своим орбитам остальные члены семьи. Папа полагал, что держит дочь в строгости. Вот, например, когда она в чем-то провинится, он ей не разрешает вечером вместе со всеми смотреть телевизор, а если она настаивает – выключает его, а если Елена включит – вытаскивает предохранитель и надежно прячет.

Н-да...

Света. Какая-то оцепеневшая, рыхлая и внешне, и внутренне. Основные ее занятия – жевать и дремать. Толком ничего не умеет: ни писать, ни читать, ни считать. О решении задач, о каком-то думании я и не говорю. И если у Елены есть на что опереться – у неё ого-го какой характер! – то здесь даже не представляю, за что ухватиться: вместо характера какой-то кисель. В ушах серьги (немаловажная деталь). Растёт без отца.

С Еленой они подруги: та любит повелевать, эта подчиняться.

Приходим в столовую. Елена, поковыряв ложкой манную кашу, изображает на лице крайнюю степень отвращения и во всеуслышание заявляет:

– Фу, какая гадость! Что это ещё за каша! Детей хотят отравить!

Света с радостью вторит своему кумиру:

— Да, какая гадость!

Ребята с недоумением смотрят на них. У нас принято уважительное отношение к еде. Если у кого-то нет аппетита, может, дома хорошо позавтракал, он часть порции или даже всю отдаёт товарищу: некоторые дети охотно съездают добавку. Елена нарушила наше правило: «Не хочешь – не ешь, но портить аппетит другим людям ты не имеешь права».

Дома моя дочь ещё в пятилетием возрасте раз и навсегда избавилась от кривлянья за столом. До этого у нас не было никаких проблем с едой: пища простая и здоровая, без излишеств – у ребенка хороший аппетит. А тут она с брезгливой миной (явно кого-то копируя) отодвинула борщ, воткнула вилку в котлету и потянулась за компотом. В ответ на моё недоумение пояснила, что борщ она есть не желает, гарнир ей противен, котлетку, так и быть, съест, а к компоту надо бы выдать ей пирожное, оставленное на ужин. Я молча сняла её со стула и отправила из кухни.

– А компот?!

– Ты сказала, что есть не, хочешь.

– Почему? Я хочу... пирожное... и котлету... – дочь не оставляла попытки утвердить своё меню.