Рядом с нами

Я слушал, и мне было приятно, что жильцы не забывают в своих песнях работников домового управления. Действительно, вышеуказанный жених имел счастье познакомиться впервые с дочкой Ковальчука, Верой, именно в нашем доме.

Вы спросите, с каким букетом я пошел к новобрачным. Я не покупал букета. Управдом видит дальше, чем новобрачные. Им, как говорится, радость, а мне заботы. Сегодня свадьба — на будущий год дети. Так я решил вместо свадебных букетов разбить для всех будущих наследников один приличный палисадник. Вы видите эти тополя, груши и яблони? То наша весенняя посадка. Теперь прибавьте к этому сто сорок кустов бузины, двести кустов жасмина, тысячу корней анютиных глазок на клумбах и скажите откровенно: разве плохую встречу приготовил управдом своим будущим жильцам и не стоит ли при случае помянуть его за все это добрым словом?

1946 г.

г. Харьков.

ШУРИК

Весной 1945 года в одном ленинградском журнале было напечатано несколько небольших стихотворений. Мне особенно понравилось одно — "Ледяные солдатики":

На крыше сосульки всю зиму висят,
Они, как солдатики, дом сторожат.
Растают солдатики этой весной,
И больше они не вернутся домой.
Они не увидят весною свой дом,
Они не узнают, как мы здесь живем.
Они не увидят зеленых садов,
И им не увидеть на грядке бобов.

Под стихами стояла подпись: А. Троицкий.

Я спросил, кто этот поэт. Но Троицкого никто не знал. В прошлом году на одном клубном вечере ленинградская артистка Воробьева читала сказку "Волк и семеро козлят";

В лесной избушке маленькой,
Где рос цветочек аленький,
Жила коза с козлятами,
Послушными ребятами…

Сказка была в новой поэтической редакции, а бой козлят с волком поэт описал так задорно и весело, что невольно заставил обратить внимание на свою сказку:

— Вперед, вперед, отряд
Воинственных козлят!
Бежим скорее к елке,
Убьем злодея-волка!
— Постой, — сказал тут Бука
И выстрелил из лука.
Стрела влетела в сердце,
Пробила в сердце дверцу.
Убит злодей косматый,
И празднуют козлята. …
Какой счастливый час
У козликов сейчас!
Сидят они у печки,
Сверкают ярко свечки…
А козликов мамаша
На кухне варит кашу.
В углу затихли мыши,
На двор кот Васька вышел,
В окно глядит луна.
Такая тишина
В лесной избушке маленькой,
Где рос цветочек аленький!

По окончании концерта я прошел за кулисы, чтобы узнать у Воробьевой имя автора сказки.

— О, это очень интересный человек, — сказала артистка.

— Молодой, старый?

— А вы познакомьтесь с ним. — И Ольга Ивановна Воробьева, хитро улыбнувшись, дала мне адрес А. Троицкого.

При первой же поездке в Ленинград я наведался по адресу, записанному у меня в блокноте.

Большой дом по улице Перовской. Три звонка. Дверь открывает молодая женщина.

— Можно ли видеть поэта Троицкого?

— Поэта?

Женщина как будто удивлена вопросом, но потом, словно вспомнив что-то, мягко улыбается и приглашает войти в комнату.

— Шурик, к тебе пришли.

Я оглядываю комнату и никакого Шурика не вижу.

— Шурик! — уже строже говорит женщина и, обращаясь ко мне, добавляет: — Мне пришлось сегодня наказать его Прихожу домой, а Шурика нет.

Откуда-то снизу, словно из погреба, раздается тяжелый вздох, потом наступает пауза, вслед за которой из-под дивана выползает курносый десятилетний мальчик Его веснушчатое лицо выражает и злость и недовольство одновременно.

— Знакомьтесь, А. Троицкий, — сказала женщина, приглаживая мальчику взъерошенный чубчик.

Мальчик подал руку и с горечью пробурчал:

— Вот уже и в музей сходить нельзя.

— Он еще оправдывается! — Анна Николаевна, мать Шурика, посмотрела на меня и сказала: — Объясните вы, пожалуйста, ему, как мужчина мужчине, что он не должен бегать в музей.

— В какой музей?

— В зоологический. Видите ли, музей — это его новое увлечение.

— А что же тут плохого?

— Как что? Но ведь музей за Дворцовым мостом.

Ах, вот оно в чем дело! Поэт Троицкий был, оказывается, в том самом неприятном для всякого мужчины возрасте, когда ему строго-настрого было запрещено мамой одному переходить улицу. По этой стороне Невского ходи сколько угодно, а по той — ни в коем случае.