Рядом с нами

Но обвинителей трудно обворожить томным взглядом. Обвинители не верят прилагательным и подходят к судейской трибуне, нагруженные всякими документами, И перед судом сразу же раскрывается закулисная сторона деятельности Гесса и его сотрудников. Оказывается, вся сложная система заграничных ячеек нацистской партии занималась не культурно-просветительной работой, а самым обыкновенным шпионажем. На вооружении этих ячеек были шифры, тайные радиостанции, платные и бесплатные агенты. Оказывается, еще задолго до войны Гесс начал создавать в иностранных государствах свою пятую колонну. И мы узнали на суде, какую предательскую роль сыграла эта колонна в Бельгии, Голландии, Норвегии и Греции в первые дни немецкой оккупации. Обвинители уличали Гесса не какими-то сторонними материалами, а официальными отчетами нацистских руководителей в этих странах, присланными в партийную канцелярию на имя заместителя фюрера.

О том, как работала эта организация, легко увидеть по тому, с кем она была связана. Заместителем Боле по бюро заграничных организаций был офицер из гестапо, а сам Боле являлся по совместительству заместителем Риббентропа. Все было очень просто. Партийные ячейки Гесса были филиалом немецкой разведки, а работники нацистской партии шпионили, прячась под защиту своей дипломатической неприкосновенности.

Что же касается штутгартского института по вопросам иностранных государств, то здесь по учебным планам Рудольфа Гесса члены заграничных секций нацистской партии проходили самую разнообразную подготовку. Президент Карл Штрелен с сонмом других «ученых» из СС и гестапо обучали голландских, польских и норвежских немцев диверсионной работе, подготавливали их к шпионской и провокационной деятельности.

Рудольфу Гессу явно не по душе показания его свидетелей. Он судорожной рукой пишет записки и направляет их адвокату. Но Гесс волнуется зря. В мире не было такого свидетеля, который мог бы помочь сейчас этому преступнику. Черного кобеля не отмоешь добела. Да и все эти свидетели защиты находились едва ли в лучшем положении, чем третий заместитель фюрера. На совести каждого из свидетелей было не меньше преступлений, чем у самого Гесса.

Я слушаю показания свидетелей и внимательно слежу за поведением Гесса. Даже на этой скамье подсудимых рядом с другими монстрами Гесс оставляет самое отталкивающее впечатление. Маленькие глазки крысы ввинчены глубоко в череп, глаз, собственно, и не видно, никто не скажет, какого они цвета. Природа спрятала эти глаза подальше от солнца, припорошив и притерев их землей. Трупный, нездоровый цвет кожи и волчий оскал зубов превращают лицо Гесса в какую-то страшную маску.

Допрос свидетелей окончен. Их показания только увеличили количество улик. По положению, принятому судом, Гесс может сам выступить в защиту Гесса. Интересно, какие же доводы может привести нацистский преступник в свое оправдание? Но доводов у Гесса нет. И Гесс пускает в ход шутовской трюк. Адвокат Зайдель патетически заявляет суду:

— Рудольф Гесс отказывается давать свидетельские показания по своему делу.

Рудольф Гесс, театрально скрестив руки на груди, окидывает взглядом зал. "Ну, как вам нравится мой трюк?" Но никто даже не смеется. Суду просто надоело шутовское кривлянье преступника, и председатель суда вызывает к пульту адвоката Горна. Начинается допрос Риббентропа.

ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ ГАНГСТЕР

Все эти четыре месяца Риббентроп делал вид, что он лучший на скамье подсудимых. Не знаю, верил ли этому сам Риббентроп, но он многое бы дал, чтобы так думали те, кто присутствует в зале суда. Бывший рейхсминистр не претендовал на оригинальность. И до него порок часто пытался выступить в платье обманутой добродетели. Но надо отдать справедливость Риббентропу, еще никогда прежде эта попытка не выглядела столь бесстыдно и безнравственно: леди Макбет хотела проскочить в списке действующих лиц под именем Джульетты. Когда обвинители говорили об Освенциме, он так укоризненно смотрел на Геринга, точно хотел сказать ему: "Ах, Герман, неужели ты приказал волосами казненных женщин набивать солдатские матрацы? Ну, встань, скажи же им, что это неправда".

Риббентроп демонстративно отвернулся, когда на скамье подсудимых появился Кальтенбруннер. Он, видите ли, обиделся на полицейских за то, что те заставили его сидеть в одном ряду с начальником гестапо. Заплечных дел мастер только пожал плечами. К чему такие церемонии? Суду же известно, что и он, Кальтенбруннер, и Риббентроп были мечены фюрером одним тавром и оба ходили в одном звании — группенфюреров СС.