Рядом с солдатом

Итак, наша группа на Одере. И сюда, на передний край 2-го Белорусского фронта, талые воды Одера принесли весну. Грайфенхаген — маленький городок на самом берегу реки. Здесь будет бросок на левобережье. А пока идет подготовка к форсированию водного рубежа.

…Чуть слышно апрельский ветерок ласкает над нами колокола.

— А хорошо тут, под самым небом! Давай забудем на минутку, что там, внизу, война! — сказал я майору Алексею Семину — моему новому напарнику, кинооператору, с которым мы забрались под самые колокола высокой кирхи в поисках интересных кадров.

Под нами несет свои мутные весенние воды широко разлившийся Одер. Длинный песчаный остров с редкими полузатопленными кустами и деревьями делит реку на два рукава.

Все внимание Алексея было на том дальнем, за вторым рукавом реки, крутом берегу.

— Думаю, где опи пас встретят, — сказал Семин. — На острове или там, на круче.

— Лучше бы пи там, пи тут!

Время от времени колокольня вздрагивала от тяжелых взрывов. Гитлеровцы били по набережной из дальнобойных орудий. Тяжким вздохом вдали отозвались сброшенные с самолета бомбы. За Одером отстучал немецкий пулемет.

— О чем задумался? — вдруг спросил меня Семин.

— Вспомнил про Севастополь и как впервые меня познакомили с тобой…

— Ты что-то путаешь, я там никогда не был.

— Ошибаешься, был. Только на газетной полосе.

— То есть как? Расскажи-ка…

В памяти возникли «кадры» Севастополя…

10-88, надорванно ревя моторами, тяжело выходил из крутого пике. Нас с Рымаревым густо присыпало желтой пылью от разбитого ракушечника. Дмитрий снял очки и стал их протирать. К нам в воронку прыгнул корреспондент «Красной звезды» Лев Иш и протянул газету.

— Держите! Здесь про вашего брата пишут — Семина и Каюмова! Знаете таких?..

Прочел заголовок: «Смелый поступок военного кинооператора». И дальше текст заметки: «Грузовая машина с несколькими бойцами, корреспондентом Пригожевым, операторами Маликом Каюмовым и Алексеем Семиным попала на минное поле. Семин вышел, чтобы проверить путь, и шел впереди, указывая направление. Но случилось так, что он прошел спокойно, а машина одним из скатов задела за мину. Семин оглянулся от оглушительного взрыва за его спиной. Машину перевернуло, разворотило борт. Семин вытащил из-под нее своих товарищей. Все были ранены и контужены. У Малика Каюмова была пробита нога. Всех их Семин доставил в санбат через минное поле».

Мог ли я тогда, узнав о Семине, предположить, что два года спустя здесь, в Германии, тоже буду обязан ему жизнью? На 2-м Белорусском фронте незадолго до нашей встречи Алексею второй раз было суждено вынести и раненого Каюмова, теперь уже из боя.

Кинооператоры были направлены в деревню, оставленную, по нашим данным, немцами. Но когда они подошли к околице, их кто-то обстрелял. Малик упал в траву. Алексей склонился к нему, и в этот момент уже с противоположной стороны на них обрушился сильный автоматный огонь. В атаку на деревню пошла наша пехота. Семин и раненый Каюмов оказались между двух огней. Надо было немедленно что-то предпринять. Гибель грозила не с той, так с другой стороны. Алексей поднялся во весь рост и громко выкрикнул в сторону наших автоматчиков несколько отборных и сочных выражений. Это подействовало на солдат — те поняли, что перед ними явно не немцы. Ни одна пуля не задела Семина, и он вторично сумел вынести раненого друга из боя.

А совсем недавно, когда шли бои за город Эльбинг, произошла моя первая встреча с Алексеем. Во время уличного боя я вел съемку в разрушенном здании гестапо. Среди развалив и мусора на полу увидел огромный флаг со свастикой и изорванный портрет Гитлера. Все это валялось в хаотическом беспорядке, а черная свастика напоминала колоссального паука и шевелилась от ветра, как издыхающий тарантул. Я выбрал самую, на мой взгляд, удачную точку для съемки, но не успел прицелиться камерой, как услышал рядом короткую автоматную очередь и, круто обернувшись, увидел офицера с кинокамерой и около него смущенного солдата с автоматом в руках. На белой стене чернел глубокий след, выбитый пулями.

— Ну, знаете, товарищ капитан третьего ранга, — покачал головой майор. — Еще одна секунда — и этот молодой человек, принявший вашу форму за эсэсовскую, отправил бы вас на тот свет.

Это был Алексей Семин. Он вовремя отвел дуло автомата, и пули миновали меня. С этой поры мы с Алексеем были неразлучны до самого Одера.

Мы поднимаемся в горку. Заложило уши, хочется продохнуть. Снаряды ухают, наверное, близко. Вот мы и на бугорке. Перед глазами блеснула яркая до боли вспышка… Резкий удар в голову… Холодный и мокрый песок вдруг ударил прямо в лицо… Откуда-то издалека послышался голос Алексея:

— Что с тобой? Ты ранен?!

— Камера! Где камера? — крикнул я, поднимая из песка голову.

И снова провал. Темнота. Я очнулся, когда Алексей пытался поднять меня.

— Камера у тебя в руках! — сказал он. — Вставай!