Рядом с Жюлем Верном

Вопреки распространенному в прежние годы ошибочному мнению, которое поддерживалось прессой, внук писателя, по его словам, владел не «массой рукописей», а лишь сравнительно небольшой частью семейного архива. Он унаследовал от своего отца Мишеля Верна преимущественно рукописи неопубликованных драматических произведений, а также неизданные путевые записки «Путешествие в Шотландию». Были в архиве Жана Жюль-Верна и рукописи отдельных романов. Какие именно и в каком количестве? Об этом он предпочел умолчать… Эпистолярное же наследие – сотни писем! – наиболее ценное для биографа, рассредоточено у потомков сестер и брата Жюля Верна, владеющих также архивом родителей, с которыми писатель на протяжении десятилетий поддерживал регулярную переписку. Все эти лица – двоюродные братья, сестры и другие родственники Жана Жюль-Верна – предоставили в его распоряжение свои семейные досье, что и позволило ему обнародовать массу неизвестных биографических фактов. Кроме того, он цитирует многочисленные документы, переданные одним из племянников писателя в городскую библиотеку его родного города Нанта, где теперь создан Мемориальный музей Жюля Верна.

Но поистине неоценимым источником оказался колоссальный по объему архив издателя Этцеля, поступивший в 60-х годах от его внучки Катрин Боннье де ла Шапель в Национальную библиотеку Франции. Не будь этого архива, появление монографии в таком виде, как она есть, вообще было бы невозможным.

Дело в том, что Жюль Верн сообщал в письмах к издателю все подробности своей повседневной работы, обсуждал с ним каждый новый замысел, названия книг, малейшие изменения первоначального плана, связь сюжетов с общественными событиями и так далее. Переписка с Этцелем велась непрерывно с конца 1862 до начала 1886 года, а после его кончины – с Жюлем Этцелем-младшим, восприемником издательской фирмы отца. В архиве обоих Этцелей находится огромное количество писем Жюля Верна (по неточным сведениям, более восьмисот).

Все это, вместе взятое, позволило биографу восстановить жизненный и творческий путь «знакомого незнакомца» даже не по годам, а по месяцам. В ходе дальнейшего изложения мы будем еще говорить о находках внука, привлекая также любопытные сведения, почерпнутые из других источников и сочинений самого Жюля Верна.

Дорога на Парнас

…Парнас гора высокая, и дорога к ней не гладкая.

Н. М. Карамзин

1

Благодаря удобному местоположению у выхода в Бискайский залив, на берегу судоходной Луары, в 50 километрах от ее устья, торговый и промышленный Нант издавна славился своим портом, к которому в годы детства Жюля Верна был приписан морской флот в две с половиной тысячи судов. Из слухового окошка родительского дома на острове Фейдо, образованном одним из рукавов Луары, мальчику открывалось чудесное зрелище: просторная гавань, загроможденная густым лесом мачт с привязанными к реям парусами, среди которых кое-где мелькали длинные трубы «пироскафов», извергавшие в небо черные клочья дыма.

Впрочем, в те годы моряки относились с презрением к этим невзрачным «небокоптителям» и не верили, что они когда-нибудь смогут состязаться с гордыми парусниками.

Жизнь Нанта была тесно связана со многими портами мира. Всезнающие мальчишки легко разбирались по парусному вооружению в типах кораблей, в колониальных товарах; хорошо знали, что и откуда привозится в бочках, ящиках, тюках, складывается под брезентом навалом вдоль длинной портовой набережной; по цвету кожи, одежде и говору матросов, слонявшихся по улицам города, безошибочно определяли в пестрой толпе национальность каждого моряка.

«Я не могу равнодушно видеть, как отчаливает судно – военное, торговое, даже простой баркас, – чтобы всем своим существом не перенестись на его борт. Я, должно быть, родился моряком, и теперь каждый день сожалею, что морская карьера не выпала на мою долю с детства» – спустя много лет признавался писатель в романе «Зеленый луч».

Вид Наята (со старинной гравюры). Так выглядел родной город Жюля Верна в 30-х годах XIX века.

«Я жил среди портовой суеты большого торгового города, откуда начинались и где завершались длительные морские плавания… При том, что было мне тогда два года, я уже видел, как совершаются революции, свергается политический строй, приходит новая монархия; я до сих пор слышу ружейные залпы 1830 года на улицах города, где, как и в Париже, народ сражался с королевскими войсками» (из «Воспоминаний детства и юности», написанных около 1890 г.).