Рядом с зоопарком

«Сегодня, только забрезжил рассвет, командир вызвал нас в штаб. Разговор был коротким.

— Я пригласил вас, — откашлявшись, начал он, — чтобы поручить очень важное и ответственное задание. От того, выполните вы его или нет, зависит судьба боя: вы должны проникнуть в расположение белых в деревне Березовка и хитростью завладеть обозом с оружием и боеприпасами.

Труден путь в горах Сихотэ-Алиня. Всюду подстерегает тебя опасность. Один неверный шаг — пропасть заключит тебя в свои объятия, освободиться из которых никому не суждено. Там, где тропа выходит к горной речушке, хозяин тайги — тигр — поджидает свою жертву. Но лютей всякого зверя генерал Гнилозуб со своей шайкой. Никому нет житья от белого генерала…»

Глава третья

На следующий день мы снова пришли к карьеру. Надеялись увидеть лошадь. Не только увидеть, конечно… Мы уже знали, правда, пока еще со слов Генки, какое это необыкновенное удовольствие — чувствовать под собой разгоряченный круп коня, мчаться, мчаться, мчаться… Генка промчался не больше ста метров. И вряд ли так, что ветер свистел в ушах. Скорее, не промчался, а проехал, но мы все равно завидовали ему. Поэтому он начал немного задаваться, что вообще-то для него не свойственно. Хотелось выглядеть знатоком лошадей. Ну, таким, как Дроздов из передачи в «Мире животных». Знатоками мы стали все, но позже. Особенно Вадик. Больше в теории, конечно. Записался в городскую библиотеку и кипами таскал оттуда журналы «Коневодство и конный спорт». И еще потому, что он был ближе к Алексею Петровичу, который разбирался в лошадях, может быть, даже и лучше, чем Дроздов. Генка же не любил вообще никаких теорий, зато в практике… Впрочем, я уже забегаю вперед. А надо бы все по порядку.

Так вот, мы пришли к карьеру. Дул легонький ветерок. За кустами он и вовсе не ощущался. Солнце пекло по-настоящему — прямо лето.

Мы с Генкой разделись на ходу и со всего разбега — в воду. Ох и здорово подхлестнуть себя криком, поднимая тучу брызг, пробежать, почти не касаясь ногами острых камешков, и кинуться в прохладную глубину! Становится немножко страшновато и в то же время чертовски приятно!

Вадик ничего этого не понимал. Прежде чем зайти в воду, он обязательно философствовал, почему вода мокрая, почему жидкая, и если заходил, то мелкими шажками, постепенно. А тут совсем отказался купаться. Сбросил кеды и уселся на берегу. Генка взял его кед и зашвырнул в воду. Пришлось Вадику раздеваться и нырять.

Мы бултыхались в воде, а наша обувь сохла над костром: Вадик не захотел оставаться в долгу — нам тоже пришлось порядком понырять и пошарить по дну руками.

Все же он был наказан за трусость. Один кед высох у него что надо. Им можно было бы забить с сотню голов в ворота противника, зато на второй просто невозможно было без смеха смотреть. Это уже был не кед, а спекшийся кусочек резины.

В знак солидарности с Вадиком я предложил Генке сжечь и наши башмаки, но тот не поддержал идеи, не хотел получить выволочку от матери, и мы повесили их досушиваться на дерево. Дурачиться надоело, а сидеть просто так без дела было скучно, и мы решили, пока сохнет обувь, сходить в Березовку, от карьера до нее рукой подать.

Мы бежали по раскаленному асфальту, потому что босиком идти шагом просто невозможно. Наши пятки танцевали, как танцуют на ладони только что вынутые из костра печеные картофелины. Но вот мы свернули на деревенскую дорогу.

О, это было роскошное, царское шествие!

Ноги по щиколотку утопали в мягкой пыли. Она приятно текла меж пальцев, она щекотала подошву. Ее можно было поддеть носком, лениво вытянув его и замедлив на секунду движение. И было приятно, будто ты задеваешь теплый кошкин бок. Пыль совсем не пылила. Это была вовсе не та пыль, въедливая и нахальная, которую мы с папой каждое воскресенье выбивали из ковров. Эта пыль — ручная. Она не лезла в нос, не заставляла чихать, не пачкала воротничок рубашки. Она лежала на дороге мирно и спокойно, точно ее никто не шевелил сто лет.

Мы подходили к дому Алексея Петровича, можно уже было различить красную звезду на черном, покосившемся срубе, означающую, что в доме живет фронтовик, когда к нам неслышно подкатили «Жигули». Дверца открылась, и мы увидели Ленку Крутикову. За рулем сидел ее отец, майор танковых войск.