Рядом с зоопарком

— За меня, Тоша, не беспокойся, — кривя усмешку от боли в ноге, сказал Андрей. Тут появился Вася, и он накинулся на него: — Ты что, безрукий? Цепь не можешь накинуть?

— Сам попробуй, а потом ори! — сказал Вася. — Каретка вовсе, а не цепь.

Андрей присел возле Васиного велосипеда, сунул палец в раскрытую каретку, поскреб им, вытер о припорошенную снегом травяную кочку.

— У, обормот, и шарики растерял!

— Шарики от скорости расплавились, — сказал Вася.

— Молчал бы уж, шутник, — и мазнул грязным пальцем Васю по носу.

— Ты же знаешь, Андрюха, какой у него ве́лик. Сами из металлолома собирали. Он и должен был рассыпаться рано или поздно. — Воспользовавшись остановкой, Леша очищал от грязи прошлогодней травкой джинсы.

— Наладим, что вы волнуетесь?! — сказал Антон. — Посмотри, Леша, что у тебя есть из запчастей. А в прошлом году, парни, когда мы катались на Увильды, Женька Первухин влетел в дерево. Переднее колесо всмятку, дотащились кое-как до деревни. Что делать? Женя берет колесо от телеги, присобачивает и прет сорок километров так, что только грязь отлетает. Это я понимаю!..

— На ремонт у нас нет времени.

— Больше базарим.

— Ну тогда хватит базарить, — сказал Андрей. — Едем.

— Ты на моем велике, а я на твоем, — сказал Вася.

— Возьми велик у Вовика. Вовик, ты самый легкий, иди ко мне на раму. Рюкзак отдай Антону, он два потянет. Потянешь?

— Хоть три.

— А мне что, бросать свой велик? — возмутился Вася.

— Как бы не так, на прицеп возьмешь.

— Что еще за прицеп?

— Все вас учить надо! Левой рукой рулишь, а правая на руле другого велика. И все дела.

Дорогу начало подмораживать, под шинами хрустел ледок, ветер дул в спину, змеил, гнал впереди колес белую поземку. Снежная крупка звонко барабанила по прошлогодней листве, засыпая ее и неосмотрительно выбившуюся из земли зеленую травку.

Андрей снова ехал впереди. Крутить с Вовиком на раме было нелегко, каждое нажатие на педаль отзывалось в левой ноге болью, но привал он не объявлял, и так просчитались со временем. Впрочем, довольно часто приходилось слезать с велосипеда, обходить не застывшую еще грязь, а это был уже отдых.

Стемнело, и теперь шли пешком.

Дома показались внезапно, черные, угрюмые. И ни единого огонька.

— Ушкуйка, наверно, — сказал Андрей.

— Она самая, — подтвердил Антон.

— Давайте здесь переночуем, — сказала Лена Тищенко.

— Здесь нас не ждут.

— Попросимся, неужели не пустят?

— Все уже бай-бай, — сказал Леша. — Будить придется.

Подошли к крайнему дому. Антон стукнул в ворота, но тут же и спохватился — замок, без толку стучать. На воротах дома рядом — тоже замок. Обследовали все дома — их было десятка полтора, — все на запоре.

— В город уехали, — предположила Молчанова, — не дураки же они, на праздник здесь оставаться.

— Конечно, здесь одни дачники живут, — сказала Лена Тищенко. — Едем до Выселок — там отоспимся.

— Доберемся часам к трем, — невесело сказал Антон. — Эх, говорил же, надо взять палатку. Нарубили бы под днище хвои…

— И спальничек бы каждому на оленьем меху, и раскладушку на брата, а палатку — лучше японскую, с надувным дном, — находил еще повод шутить Андрей.

— Как-нибудь переночуем: шалаш построим, костерок разведем. — Антон расправил ворот толстого свитера, поглубже надвинул колпак штормовки. Все на нем ладное, удобное что ему непогода?!

— Разведешь, как же… все мокрое. — Вася Воропаев, пританцовывая, дышал на замерзшие руки, совал их под мышки.

— Эх и дурак же я, с вами связался! — в сердцах сказал Леша. — Сейчас бы сидел на банкетке, пил кофе со сливками и смотрел, как наши чехов в футбол дрючат.

— Ну вот, — сказала Лена, — Леша уже и пожалел, что поехал.

— Да он штаны пожалел, — сказал Вася. — Штаны-то не его, а брата. Увидит брат, как он их уделал, несдобровать.

— Много ты знаешь!

— Бери, Леша, пример с Вовика, он и то не ноет, — сказал Андрей.

— Я, что ли, ною? Уж и сказать ничего нельзя.

— Как у тебя, Вовик, ноги? Успел промочить? У меня есть запасные носки, — сказал Антон.

— А у кого сухие? У всех мокрые, — сказала Молчанова. — У Вовика, по-моему, вообще температура.

— Нормально все: и ноги и температура, — сказал Вовик.

— Ну что будем делать, Вовик? — сказал Андрей.

— А что я?.. Я как все.

Глава четвертая

Сергей Юрьевич не спал. Будто что-то тяжелое навалилось на грудь, дышать трудно.

Предупредительно тихо позвонил телефон. Стараясь не потревожить жену, Сергей Юрьевич встал, взял телефон с полки, прошел с ним в свою комнату, плотно прикрыл за собой дверь.

В трубку шумно дышали. Ощущение, что совсем рядом.

— Вы простите, наверно, поздно… То есть рано. Может, думаю, какие известия…

Он узнал маму Вовы Коростелева.

— Завтра будут известия: телеграмма, как договорились. А что вы так беспокоитесь? Какая причина?

— Вы полагаете, нет причины?! — завибрировал голос. — Вы посмотрите в окно, Сергей Юрьевич. Синоптики, между прочим, правы, не ошиблись синоптики. — Коростелева как будто радовалась редкой удаче синоптиков.