Рядовые Апокалипсиса

— Боря, слушай внимательно — загудел в трубке слегка искаженный голос Дяди Сани. — Есть новая задача: один «Урал» и «броня» уходят на Никитский, а ты со своими — дуй на Калужскую площадь, на Житную. Там что-то непонятное приключилось. Их вчера весь день «Брысь»[29] охраняла, а часа полтора назад они какой-то приказ получили и снялись всей оравой. Теперь там всей охраны — десяток доблестных «пэпсов» из тех, что разбежаться не успели. Я так понял, они бы и рады, да только упырей на площади уже изрядно скопилось, не выскочить.

— Погоди, Дядь Сань, а мы там на кой хрен, если оттуда все, кто мог, уже смылись?

— Ты у меня спрашиваешь?! — рявкает вдруг обычно спокойный и доброжелательный дежурный. — В душе не е… знаю!!!

— Ты чего окрысился-то?

— Ай, не спрашивай, — в голосе майора слышна боль. — Тут ведь по всем правилам приведения в боевую готовность связь нужно устанавливать со всеми. Ну там с вышестоящими нашими и с местными гражданскими властями. Дозвонился до узла связи МОБа[30] в Люберцах… А там какая-то девочка-телефонистка. Плачет, говорит: «Дяденька, они все с ума сошли. Едят друг друга. В дверь снаружи ломятся»… Я ей говорю: «Дочка, а кроме тебя-то кто нормальный остался?» А она: «Сначала в коридорах стрелял кто-то, а потом три уазика куда-то уехали». Она им в окно махала, но ее то ли не увидели, то ли просто возвращаться не захотели…

— Вот мля… — само по себе вырывается у меня.

— И я о том же, — вздыхает дежурный. — Я спрашиваю: «Сама-то как? Цела?» А она мне: «Ага, меня тоже съесть хотели, но я вырвалась и заперлась. Укусили, правда, за ногу, но чуть-чуть совсем. Даже не кровит почти»… Представляешь?

— Звиздец… — безжалостно подвел итог я. — Хана девчушке…

— А то я не знаю… — соглашается тот. — Но ей-то так не скажешь. Говорю: «Потерпи, доченька, я ребятам сейчас скажу, они часика через два-три приедут, выручат тебя». А у самого, сука, аж глотку перехватывает.

— Молодец, Дядь Сань. Все правильно. Нельзя ее было надежды лишать… Ладно, все понял, сейчас Тисову маякну и — на Калужскую.

— Угу, и подзатыльник ему от меня передай. Пусть телефон включит, обормот.

По автомобильной рации связываюсь с едущим на головном «Урале» Антоном, передаю ему «пламенный привет» из дежурки и рекомендации по поводу мобильного, а потом рассказываю о новом приказе.

— М-да, — задумчиво тянет Антоха, — похоже, началось в колхозе утро… Куда ж это «кошек» сдернули? Ладно, главное — на связи будь и, если что, ори погромче, подъедем — выручим.

— Аналогично, — фыркаю в ответ я. — Еще не факт, кому кого выручать придется.

На этой оптимистической ноте мы и разъехались каждый в своем направлении.

Окончательно в том, что дело швах, я убедился, едва мы выехали на Калужскую площадь. Достаточно было бросить взгляд на Садовое кольцо, мертвое во всех смыслах. Что значит «во всех»? А то и значит… Во-первых, от самого пересечения с Большой Якиманкой и аж до едва различимого в предрассветной мгле Крымского моста и эстакады за ним, на Кольце не было видно ни одной машины. Нет, понятно, что до утреннего часа пик еще далеко, но это ведь не окраины какой-нибудь Тмутаракани, а самый центр столицы. Это ж вам не Нижние Бодуны какие-нибудь, это Москва — порт пяти морей, город, что никогда не спит. Однако и пустой проезжую часть назвать было нельзя. Движение на ней все-таки имелось. Пешее. И жуткое в своей противоестественности. По Кольцу в каком-то одним им известном направлении ковыляли ожившие мертвецы. И было их настолько много, что меня в первый момент даже оторопь взяла. Как-то не предполагал я, что бедствие приняло такие масштабы, понимал, что дела наверняка не ахти, но надеялся все же на лучшее. Похоже — напрасно.

Перед воротами и вдоль высокого чугунного забора вокруг белого, с огромными стеклами окон здания МВД на Житной мертвяков тоже хватало. Только тут они никуда не шли, а просто стояли этакой живой, а скорее — мертвой изгородью вдоль выложенного полированными каменными плитами парапета. Не меньше полутысячи упырей просто стояли и пялились сквозь слишком узкие для них отверстия между толстыми пиками ограды на темное, без единого светящегося окна здания. И, что интересно, на площади вокруг памятника Ленину оживших мертвецов не было совсем. Угу, понятно. Значит, на площади покойников просто ничто не привлекает, вот они и собрались вокруг места, в котором есть что-то для них интересное. Хотя, если исходить из их весьма однобоких интересов, то там скорее… живые люди.