Рядовые Апокалипсиса

— Не могу, товарищ полковник. У меня на всю ораву – один–единственный «Урал», если я на нем к вам укачу, оставшимся, случись что, даже вырваться отсюда не на чем будет. Так что уж лучше вы к нам.

На этот раз Гаркуша себя не сдерживает и громко и заливисто хохочет.

— Нет, Грошев, слыхал я, что вы в ОМОНе офигевшие не по чину, но чтобы настолько… Целый полковник на цырлах к прапору лететь должен. Не офигел в атаке?

По голосу слышно, что не обиделся Олег Степанович, просто шутит. Вот и ладно, значит, нормальный, без лишних тараканов в голове.

— Так это у вас на наш счет какая–то идея, а не наоборот. Сено к лошади не ходит.

— Понял тебя, конь ты омоновский… с яйцами… Уболтал, речистый, минут через десять–пятнадцать жди гостей.

— Понял вас, конец связи.

Полковник не обманул, через пятнадцать минут мой портативный «Айком» забубнил голосом Гумарова, сидящего в дозоре у окна на четвертом этаже, выходящего на Большую Якиманку:

— Алтай‑11 второму посту.

— На связи.

— Со стороны Кремля гости. Две единицы. Понто–о–овые…

Последнее, конечно, не по уставу. Но эмоции Тимура я вполне понял, когда из–за немного перекрывающей нам обзор перекрестка часовни Казанской иконы Божьей Матери, стоящей в углу двора, выкатили сразу два «Шеви» – полноприводный внедорожник «Тахо» и микроавтобус «Эксплорер». Оба цвета черный металлик, оба наглухо затонированные, действительно понтовые, просто жуть.

— Красиво жить не запретишь, – хмыкает в усы капитан.

— Это да, – соглашаюсь я и оборачиваюсь к рассредоточившимся по всему холлу подчиненным. – Так, российская военная угроза, общий подъем и всем во двор! Будем гостей впускать и приглядывать, чтоб их не обидел кто–нибудь.

Парни, поправляя на ходу разгрузочные жилеты и поудобнее пристраивая в руках автоматы, двинулись на улицу.

— А мы? – жалобно пискнула одна из капитановых подопечных.

— Вам – не нужно. Тут побудьте, тылы нам прикроете, если что.

Ой, блин, ну что я несу? Эти, пожалуй, прикроют… Они ж на улицу даже под страхом смертной казни не выйдут, по лицам вижу. Но обижать барышень не стоит. Пусть думают, что мы им важное задание даем, а не из–под ног убираем, чтоб не путались. Нам все равно, а им приятно. Вон как приободрились: «ксюхи» поправляют, вроде как готовятся… Одна, гляжу, даже чему–то своему слегка улыбается. Господи, твоя воля, ну на кой ляд мне этот детский сад, ясельная группа? Куда б мне их сплавить?

Меж тем «Тахо» уже метрах в тридцати от ворот, ближе подъехать ему, как и нашему «Уралу» чуть раньше, не дает толпа мертвецов. Те, что посообразительнее, уже вовсю култыхают в разные стороны, но на выстрелы и свежих «дважды упокойничков» со всех сторон подтянулись новые, еще ничему не научившиеся. Ничего, сейчас поучим! У нас это быстро. Объяснять моим хлопцам уже ничего не нужно, они выстраиваются редкой цепью позади ворот и начинают не спеша, аккуратно и методично отстреливать ближайших зомби прямо сквозь прутья ограды. Хороший тут все–таки забор. Стоя за ним, можно стрелять по упырям, будто по фанерным мишеням в тире, а те и приблизиться не могут. И даже этот их жуткий, невообразимый для живого существа взгляд отсюда кажется не таким уж и страшным. Хотя, если б этого металлического частокола между нами не было… Вряд ли нам удалось бы надолго сохранить такое спокойствие. Чего уж там, подозреваю, что и прожили б мы тогда все аккурат до первой смены магазинов.

Минуты через две все было кончено. Как говорят на Кавказе: «Кто бежал – бежал, кто убит – убит». У нас изначально не было задачи перебить всю толпу, которая, кстати, довольно сильно увеличилась с того момента, как мы ее увидели впервые. Патроны, опять же, экономить нужно. Так что расчистили для приехавших шевроликов площадку перед воротами – и будя. Когда машины «альфонсов» припарковались на площадке у крыльца, возле нашего грузовика, а ворота были снова закрыты, гости стали выбираться наружу.