Рядовые апокалипсиса

— Так точно, подумал. Можно начать демонтаж защитных экранов, что по МКАДу стоят и на Ярославке в районе Мытищ и развязки в Королеве. Пока на них кто другой умный и сообразительный не нашелся. Они ведь смонтированы просто — на болты и гайки, в бетонные блоки основания вмурованные. Этакий детский конструктор, только размерами намного больше. Панелевозы в СМУ есть, вы это и сами знаете — соседи как-никак. Сформировать бригады грузчиков, пару кранов, грузовиков побольше. На охрану не поскупиться. И пойдет дело. Этих экранов ведь вдоль трассы — километры и километры. Сделаны из гладких бетонных плит или какого-то прозрачного, но толстого ударопрочного пластика, высота — примерно десять метров, а то и выше. Не то, что обычного зомби, думаю, и мутанта удержат. Особенно те, которые из пластика, они ведь сверху еще и внутрь загнуты. Установить их кривизной наружу — и все, никто не перелезет.

— А пулю или даже выстрел гранатометный твой забор удержит? Сам же говорил, бандитов расплодилось…

— Товарищ полковник, нормальный обстрел даже танки не выдерживают. И что, теперь вообще никак не отгораживаться?

— Хм, — Львов чешет в затылке. — Ладно, допустим, убедил. А вот это как: «Из числа лиц, не имеющих необходимых в данных условиях специальностей, сформировать бригады разнорабочих…» Ну, да, с этим тоже все ясно, кому сейчас нужны агенты по продаже недвижимости и прочие неизвестно чем занимающиеся менеджеры. Только как ты, Боря, собираешься всю эту шатию-братию работать заставить?

М-да, это вопрос, конечно «узкий». Пока я собираюсь с мыслями, командир продолжает:

— Так что, предложишь передовой опыт предков вспомнить? Продовольственные карточки, трудодни? Ты учти, так и до рабских ошейников довспоминаться недолго…

— Никак нет, тащ полковник, никаких ошейников! А что касается передового опыта — запросто. Только не предков, а той же Африки. Уж где-где, а там лагерей беженцев полно. Как там организовано? Охраняемый периметр, палаточный городок, раздача какого-то минимального продовольственного набора ежедневно, медицинское обслуживание при необходимости и поддержание внутреннего порядка. Этот минимум мы спасенным обеспечить обязаны. Его и обеспечим. А вот если кто-то хочет не перловый суп с килькой в томате кушать, а ту же колбасу с сыром — милости просим в рабочую бригаду.

— Ничего себе, Грошем, ты гуманист…

— А что делать? Не мы такие… Как еще сейчас можно заставить молодых лбов, не желающих работать? Нет, я молчу про пенсионеров или, допустим, женщин с маленькими детьми. Даже в блокадном Ленинграде была категория «иждивенцы» и им еду «за так» выделяли. Не много, но так много и не могли. У нас все не так ужасно, продуктов найдем и прокормим. Но именно таких. А вот совершеннолетних граждан, которые всю сознательную жизнь мобильными телефонами торговали или, в перерывах между «Пауком» и «Одноклассниками», никому не нужные бумажки с одного угла стола на другой перекладывали… Вы что, правда верите, что подобные кадры пойдут работать? Нет, кто-то, возможно, пойдет. Но большинство будет сидеть на заднице, и орать про свои порушенные злобными ментами права. Это у них сейчас модно. «Я свои права знаю!» А то, что права гражданина — это всего лишь «приятный маленький бонус» к его же обязанностям — давно забыли, если вообще когда об этом слышали.

Ага, кажется, в точку попал. Батя нахмурил брови, задумался. А я продолжаю:

— Вот и выйдет, что одни будут, собой рискуя, крупы и тушенку со складов вывозить, и на стенах с автоматами стоять, а другие, пользуясь тем, что ни черта не умеют и уметь не хотят, будут, вопя про свои права, за их спинами сидеть, и кашу, из той крупы сваренную, жрать? А не облезут? И даже не в этом главный вопрос. Главный — как скоро такая ситуация надоест тем, кто вывозит и стоит?

— Нет, Грошев, тебе точно в писатели идти нужно было, — хмыкает командир. — Ну, а если все равно не захотят, мол, сами с усами?

— Да ради бога! Человек работать должен осознанно и добровольно. Не хочешь — минимальный необходимый для жизни паек и защиту обеспечим, а остальное — сам, ежели уж склонность к самостоятельности вдруг проснулась. Оружие, вон, любой психически здоровый и несудимый за несколько минут получить может. А дальше — все сам. Вот только за попытки взлома магазинов в городской черте и воровство наказывать максимально жестко. Про грабежи, разбой и прочие «тяжкие против жизни, здоровья и собственности» я вообще молчу.

— И как наказывать будем? Расстреливать или вешать?

Нет, я так и знал, что икнутся мне еще мои московские «приключения».

— За убийства или изнасилования — однозначно. В остальных случаях — хватит и просто изгнания. Как говорится: «Вон — бог, в вон — порог». Не хочешь жить по-человечески с людьми — живи с упырями. Сколько сможешь, столько и живи.

— Злобен ты, прапорщик, — задумчиво качает головой командир.