Рязанский Вестник или небесная поэзия Есенина

Не только в глянце многотомных строчек,

Что он давно шагнул за кромку лет,

И сам сказать стихом об этом хочет,

Тотчас поднимут гик, и свист, и топ,

В лицо мне выплеснут словесные помои,

Охают Вестника, чтоб каждый был спокоен:

Над мыслью сердца виснет вечный «стоп»!

Начнут в безумцы Вестника толкать

И упрекать за связь с нечистой силой,

Мол, смеет молодость от дела отвлекать

И увлекать бессмертьем за могилой.

Всё бред, любезные! Очнитесь, подлецы!

Вы именно и пребываете в тумане,

Спокойствие ища в неверье и в обмане,

В то время, как зовут к прозрению ОТЦЫ,

Зовут и силятся преодолеть ваш сон,

Прорваться истиной учёных и Поэтов.

Мой стих правдив, бесстрашен и весом,

Срывает тайну с тьмы и рушит вето,

Лежащее проклятьем на челе

Безумных, жалких, жадных и ленивых.

Мой стих – стрела, смолою на стволе

Древесной сути Родины счастливой.

Хочу и царствую, живу в твоей руке,

Как говорила издавна *Марина, (Цветаева)

Как кровь в виске, как отблеск на штыке,

Как явь сама в стихе заговорила.

Да, царствую свободно и легко,

Лечу по строчкам древности и жизни,

Дарю любовь тебе, моей Отчизне,

И вечно презираю дураков.

Безмерность глупости всегда в чести у чёрта.

Он этой глупостью и счастлив и живёт

И, превратив ту глупость вроде спорта,

Он дураков у теннисного корта

Поставил, надрывая свой живот.

От смеха корчится над глупостью извечной:

Пусть соревнуются, швыряя этот мяч.

Работать некогда, ругательства картечью

Летят в того, кто станет этот матч

Безумством праздности и тупости отменной

Назвать пытаться. Горе мудрецу.

Он попадёт в безумцы непременно…

79

Ну, что мой друг, к концу

Пора нам двигаться в июньском диалоге.

Кончает месяц свой полёт в тревоге.

Ну, спи, любимая, а я пошёл к Отцу.

Со мною, знаю, солидарен Пушкин.

Он жив, как тысяча Поэтов и врачей,

Поёт как Лель на ласковой опушке,

Не допускает до России пушки

Своим всесилием, считая, что игрушки

Такой не выдержит ни Бог, ни казначей!

СВИРЕЛЬ:

В руке моей таится свет. Пронизан

Тем светом воздух, дождь и потолок.

Он, этот свет, таинственный как риза

Мой взор и век навечно обволок.

Скажи мне свет, кто ты? Со мною вместе

Ты будешь всюду – в горе и в нужде?

СВЕТ:

Я буду всюду – в счастье и в беде

По праву мужества и по законам чести.

Я свет бессмертия. И я тебя достиг.

Проснулась в сердце Истина России.

Я век и миг, я маг, я бездны крик,

Я зов Отечества, что набирает силы.

Июнь 1992 г.

ОТКРОВЕНИЕ

Перелистывая вновь и вновь страницы своих дневников, окунаюсь и купаюсь заново в этих

эманациях космической любви и нежности.

О взаимной ответственности за Со-творчество сказал Александр Сергеевич Пушкин: «Мы

все за стих Руси в ответе!»

Александр Сергеевич и Серёжа Есенин более других с самого начала контактов России с

планетой Душ приблизились к семье Свирели. Серёжа стал частым гостем в семье моих

родителей.

Наверное, секрет - в родственности Душ. У творчества секретов не сочтёшь! Здесь, в

литературном салоне на Планете Душ, постоянно звучали стихи Свирели и Серёжины строки. Они

журчали, сливались в едином потоке.

СВИРЕЛЬ:

Я перелистываю вновь страницы

Своей космической с Поэтами любви,

Где строчки, словно ласковые птицы,

Умели разжигать огонь в крови.

И вижу, как на розовом рассвете, –

Сочтёт ли Бог те встречи за грехи?! –

В соитье Душ рождались наши дети –

Поэмы и небесные стихи.

Как мне Серёжа говорил, бывало:

Я жить хочу. Мне трудно без тебя!

И я себя на время забывала

И волны нежности даря ему, любя,

80

Строчила в клетчатую школьную тетрадку

Стих за стихом. И строчки ви-за-ви,

Обнявшись, ворковали сладко-сладко

И растекались струйками любви.

Грехи ли это или не грехи, –

Пускай сочтёт Господь те откровенья.

Но ласковые вечные мгновенья

Запечатлели лёгкие стихи.

СЕРЁЖА ЕСЕНИН:

Люблю волос твоих и жар и трепет.

Они для нас – антенны и волна,

Которая роднит твой тихий лепет

С моею чарочкой вина.

Ребёнок мой, ворчливо-золотистый,

Как называешь ты меня сама! –

И в тихий день и ночью мглистой

От тех волос могу сойти с ума.

Они как волны, словно копны сена,

Душистого в берёзовом краю.

О, Таня, ты, конечно, не Елена

Прекрасная, но я тебя люблю!

Так возникла поэма «Тайна», где тоскующий по земной любви Есенин не знает, уезжать ли

ему в дальние страны от Свирели: он ведь облечён обязанностями – то ли Учителя, то ли мужа.

Одно ясно: он попал в капкан чувства, с которым трудно справиться.

ТАЙНА

поэма

СЕРЁЖА ЕСЕНИН:

Я не уеду никуда, родная.

Мне грустно что-то, хоть и льётся стих.

Стихи лежат, как гроздья, догорая.

И льётся ласковый есенинский мотив…

Я плачу почему-то. Кто нас знает,

Зачем те слёзы? К матушке-зиме?

Она, наверно, тропки заметая,

Грядёт и ластится снежинками ко мне.

А мне не к сердцу эта ласка, Таня,

Поймёшь ли? Ты вдали, и я далёк.

Я знаю, сердце не предаст и не обманет.

Но зыблется лишь чувства огонёк.

Какая странная любовь, ей-богу!

Как верить, как доверить, чтобы жить?

И как пройти столь долгую дорогу?

И как любить, встречаться и дружить?

Я молод, Таня. Я горяч и ветрен,

Как в дни былые. Что поделать мне?

Но дуют вновь космические ветры,

И снова эта молодость в огне,

81

В огне желаний. Я прошёл бы дали,

В охапку взял сиреневую грусть