Ряженые

Гид Джордж переждал взрыв эмоций, решив, что отмолчаться сейчас не имеет права. Симпатичен гиду турист, как личность, или нет, гид - сервис, обслуга, говоря по русски. Женевец - покупатель, а покупатель в Свободном мире, как известно, всегда прав...

Как не кинуться ему на помощь, тем более, этот женевец был и чем-то близок ему, Юре: посмел задуматься!

- Позвольте, господа, вы же французы, - законодатели хорошего вкуса. Человек в досаде от дурного вкуса наших Оракулов, их местечковой узости. Что бы вы сказали, в таком случае, если бы он или я обнаружили у них не только отсутствие вкуса, но порой и разума, не говоря уж о совести?.. Вы - туристы, вы прибыли вовсе не затем, чтобы отвечать на вечные вопросы "Что делать?" и "Кто виноват?" а затем лишь, чтобы отдохнуть, получить удовольствие от поездки. Но надо ли мешать тому, кто за свои же деньги еще и задумывается? Думать - это тяжелая работа, господа!

Дружно посмеялись, оставили учителя в покое...

У гостиницы гид Джордж помог выйти из автобуса милой улыбчивой студентке, не отдал выскочившему навстречу портье отеля ее огромный чемодан, сам дотащил его до дверей, и пообещал, если мадемуазель это важно, подробно ответить на ее письмо со всеми вопросами...

И вовсе не удивился тому, что у автобуса его ждут. Грузный Леон, в новых пластиковых сандалетах на босу ногу, сгорбившись и покачиваясь из стороны в сторону словно в молитве, попросил задержаться: очень нужно выяснить у гида "что-то свое..." Повторил, что, действительно, родился в Иерусалиме, но было еще что-то ... он не хотел при всех... он верит, что родная мать его вовсе не отдавала чужим. Ей объявили в родильном доме, что ребенок умер, а, на самом деле... .. Моя приемная мать-француженка как-то обмолвилась, что за новорожденного мальчика в иерусалимском роддоме просили две тысячи долларов, девочку можно было купить и за тысячу... - напряженный голос-хрип Леона доносился до Юры словно из-под земли.

Более полувека минуло с той поры, и приемная мать у Леона, как он сказал, была доброй, но, когда этот мужественный, нелегкой жизни моряк, выживший во всех штормах и земных передрягах, умолк, у него дрожали и губы, и руки.

Юра дал Леону номера телефонов знакомых марокканцев и йеменцев, которые могли помочь в поисках. Позвонил приятелю, у которого был свой рекламный еженедельник. Тот опубликует заметку о Леоне и его фотографию. Это тоже посодействует... Телефон еженедельника всегда занят. Взглянул на часы. Времени в обрез, опоздает на автобус, но... бросить человека в такую минуту? Остановил такси, повез Леона в редакцию.

... Новое шоссе из Тель-Авива в Иерусалим пробито в местах живописных. Юра любил подняться на второй этаж скоростного "лондонского" автобуса и не отрываться от окна. В этот раз на дорогу и не взглянул. Впервые не отгонял своих ранящих душу мыслей о том, почему и всю прошлую неделю, и сегодня так неохотно ехал на работу? Он считал ее самой лучшей, самой благодарной работой на свете... и на тебе!.. А ведь все предельно ясно...

Юра впервые столь пристально вгляделся в неистовых парижско-израильских патриотов и увидел в них... самого себя. Самого себя, Юрия Аксельрода, каким он, к стыду своему, был весь свой первый израильский год! Как только появится думающий человек, он, гид Джордж, ему не собеседник. Вот и сегодня... На туристском уровне и барахтаешься, дорогой Юрочка... Ну так последнее прости, этот захлебывающийся от восторга Юрочка!..

Справедливо было бы ввести в Израиле новейшие социально-философские категории - туристское шапкозакидательство. Туристскую безответственность. Провопить: "Мы тысячи лет ждали эту страну", - и радостно мчаться к себе домой. А там, в благословенном Эреце, хоть трава не расти! Не их дело.

Ну, а те, кто, как и я, жарко аплодировал Шамиру... они мудрее?! У них нет на детей сердца?!.

Конечно, можно успокоить себя: гид - это озвученная реклама... Да, но кроме ландшафтов и закатов, вокруг него люди, и люди годами страдающие. Это не твоя профессия, гид Джордж, не так ли?!

Всю дорогу до Иерусалима Юрий мучительно размышлял, отчего с первых дней Израиля сложилась эта "законная" практика имени Пинхаса Сапира воровать, утаивать доходы, плутовать? Издеваться над несчастными репатриантами.

"Вы прибыли в арабо-владельческое и олимо-владельческое общество," заметил как-то шутливым тоном раввин Бенджамин. Толстяк любил мрачновато шутить.