Рибофанк

Тротуары были заполнены гражданами и помесями. На уличных артистов пялились гости города, вокруг разъема-мамы в бикини, заправившейся лошадиной порцией «костомяки», собралась толпа. Она, развернув корпус на сто восемьдесят, взялась за пятки и пошла колесом – живая лента Мёбиуса. Доказывая свою односторонность, артистка легла на ковровую дорожку; многоногие мини-кибы с присосками на ножках бегали по спинно-грудной поверхности. Классный фокус.

Я задержался, чтобы купить спирулина-дог и лимонад-содовую. Если фон Бюлов здесь, он вероятнее всего торчит в казино, так что можно не спешить.

– Тебе взять чего-нибудь? – спросил я у Хомяка.

– Да, сэр, пожалуйста. Как заманчиво выглядят чили-доги! Мне один, но с двойным соусом.

Я исполнил желание Хомяка, памятуя о том, что перекармливать его нельзя – запросто протянет лапки. Впрочем, чили-доги продаются только людям, зарегистрированным владельцам трансгенов. Может, поэтому помеси и не убегают? Вернее, убегают, но немногие.

Когда мы подкрепились, я скомкал салфетку и бросил на Бордуок. Ее тут же подхватил мусорохват.

– Пошли, возьмем за задницу мистера фон Бюлова, – сказал я Хомяку.

– Если вы считаете это нужным, сэр, то мы так и сделаем.

Беглеца я нашел в казино «Тайм Уорнер Сирс», возле рулетки. Карточка – удостоверение личности – лежала перед ним на столе, настроенная на показ денежного баланса. И он передвигал башлятник с красной цифры на черную, с черной на красную и так далее, и цифра на карточке росла, как на дрожжах. Я последил за фон Бюловым. Сиреневые глаза горели адским огнем, на лице – маниакальная сосредоточенность. Понятно: действие доработанного клоачными крысами экспериментального стимулятора интеллекта сейчас на пике. Фон Бюлов с головой ушел в нелинейную динамику рулетки, и хаос везения укладывается в постижимую для его разума форму.

Он не потерял ни фишки. Выигрыш поднялся до геостационарной орбиты.

Потрясающее везение одного из игроков не укрылось от остальных. Вокруг его рулетки собралась толпа жиголадок и милашек-валяшек, домашних любимцев и свободных башлеловов, уже не говоря о менеджерах казино, с такими физиономиями, будто проглотили по горсти червей.

Вряд ли они будут возражать, подумал я, против шунтирования мистера фон Бюлова.

Я приблизился к нему сбоку. Менеджеры остановили игру, чтобы проверить рулетку и просканировать окружающих – не оказывает ли кто скрытого воздействия. Я этим воспользовался:

– Юрген, твоя жена просила кое-что передать. Он аж подпрыгнул:

– Кто ты? Откуда можешь знать мою жену? – Глаза сощурились, как будто он решил испытать на мне свою способность проникать в суть вещей. На лице дрогнул мускул. – А если и знаешь, что с того?

– Не спрашивай, кролик, по ком рычит пантера, она рычит по тебе.

Он отодвинул стул.

– Ладно, только ради бога, не здесь. Давай выйдем.

Мы вышли на безлюдный балкон. Наверху поблескивало звездное небо, как змеиная чешуя. Нас с фон Бюловым разделяло примерно четыре фута. Я чувствовал Хомяка – он был сбоку.

– Юрген, Женева требует вернуть троп. Он фыркнул:

– Так пусть явится сюда и заберет.

– Она очень занята, вот и прислала меня. – Нейрошунт прятался в моей ладони.

Но я и глазом не успел моргнуть, как фон Бюлов направил на меня лазик – крупповскую карманную модель.

– Не усложнял бы ты, Юрген… – И я метнулся к нему.

Лазерный луч прошел рядом, даже жилетку задел – запахло горелой неразрывайкой. Второго выстрела фон Бюлов сделать не успел – я прижал свое оружие ему к шее.

Нейрошунт в миллисекунду забурился под кожу и прицепился к спинному мозгу. Фон Бюлов рухнул на пол.

Я повернулся. Хомяк бился в судорогах, на его безрукавке, напротив сердца, чернела прожженная дыра. Я подошел к нему, поднял на руки.

– Нехорошо, сэр, нехорошо… – пролепетал он и умер. Я вернулся к фон Бюлову. Для начала отвесил полдюжины крепких пинков, целясь в живот и пах. Он не издал ни звука, да он и не чувствовал ничего ниже шеи, и не видел, чем я занимаюсь. Затем я налепил оранжевый знак – пусть видят, что он шунтирован. Выкатил из казино автокресло с посаженным в него фон Бюловым и повез на вокзал. Как я и ожидал, администрация мне не мешала и не поднимала шума. Хомяка я оставил в казино – менеджеры обещали сделать все, что положено. Мой счет к Женеве увеличился на цифру, равную цене Хомяка, без учета амортизации.

На вокзале я купил дозу «вкуса мести» в павильончике фирмы «СиМ».

Полутора часов, проведенных в вагоне, вполне хватило, чтобы полностью выразить фон Бюлову мое неудовольствие.

Не забыть бы сказать Женеве, чтобы заткнула уши, когда вынет из мужа шунт…

Пеленка

Стоял погожий летний день. Окно детской комнаты на втором этаже было распахнуто. Словно приглашало: добро пожаловать, беда.