Ричард де Амальфи

Он аристократически красиво приложил пальцы левой руки к ладони правой, обозначив аплодисменты. Вид самый победоносный, словно я делаю всю тютелька в тютельку, как у лилипутов, по его сценарию.

Я нахмурился, никто не любит, когда манипулируют, взглянул на спиральную галактику. В самом центре, где звездное ядро, проступает далекий огонек костра.

– Кстати, – поинтересовался я, – а что за смысл ставить вот эти разрастающиеся пятна заразы… как их только не называют, которые наносят ущерб? Пропадают коровы, исчезают люди…

Он кивнул, мол, понимает, что я перевожу разговор на другую тему, тоже посмотрел вниз, легонько сдвинул плечами. Мне показалось, что брезгливо поморщился.

– Дорогой Ричард, – произнес он с легким укором, – неужели вы тоже верите в бред, что эти области мрака, моих рук дело?

– Такую мысль допускаю, – ответил я осторожно, хотя только что не допускал, а был уверен, что пятна Тумана – дело рук дьявола. Пояснил: – У нас один заокеанский король, называющий себя христианнейшим, сам тайно создавал отряды Тьмы из числа врага, натравливал их на своих же союзников, чтобы ослабить… а затем привязать к себе крепче.

Князь Тьмы улыбнулся:

– Опасная тактика. А дальше?

– Потом громогласно обвинял какую-нибудь страну, что эта она создает или поддерживает отряды наемников, дает им пристанище… словом, вводит туда войска, грабит, подчиняет, ставит на престол послушных себе марионеток.

Он кивнул.

– Впечатляющая тактика. Надо будет принять на вооружение.

– Но если не вы…

Он договорил:

– …то кто? Дорогой Ричард, на свете пока что много дивного и нами неконтролируемого. Нет, вовсе не потому, что руки коротки или мы не в силах. Просто некогда обращать внимания на всякую хрень, что нас не касается. У нас жизнь бьет ключом, какое нам дело до того, кто и с кем дерется в этих крохотных варварских королевствах, диких и невежественных? Для нас эти пятна мрака почти то же самое, что и… словом, все остальное на этом берегу.

Я спросил тупо:

– Но что это?

Он пожал плечами.

– Это ваши проблемы. Но если решитесь перейти ко мне на службу… прямо, обещаю, что эту задачу решу для вас сегодня же. Будете знать не только, что это, но и как справиться. А так вы меня просто оскорбляете! Поймите же, что такая ерунда, такая исчезающе мизерная мелочь… видите, я даже слов подобрать не могу, это не моего ранга. Я – идеолог! А эти области мрака, как и все материальное – дело рук ремесленников. Всего лишь! Я, пожалуй, единственный во вселенной чистый идеолог…

Я спросил коварно:

– А ваш основной противник?

Он пренебрежительно отмахнулся.

– Он начал, как идеолог, с изящной и оригинальной концепции, я говорю о сотворении материального мира, но потом зачем-то сам же взялся ее осуществлять! Полагаю, это его крупнейшая ошибка. Вон даже его материальный сын и то палец о палец не ударил, даже записывать не стал свои перлы, это сделали после его смерти те, кто что-то запомнил. Все переврав, понятно.

– Ну да, – согласился я, – он же в рассказах отзывался о вас нелестно. Как вы подбивали его броситься с вершины скалы… Но есть идеологи, которые сами же и построили то, что придумали.

Он кивнул.

– Есть. Но ранг, ранг…

Теперь уже я пожал плечами:

– Кто спорит?

– Вы спорите.

– Как и вы, – отпарировал я.

Он засмеялся уже откровеннее.

– Вот видите, мы с вами два спорщика. Но я на вас не набрасываюсь, как некогда нас, заспоривших, низвергли… Я как раз считаю, что спорщики пусть будут. Пусть будут несогласные! Они вовремя укажут на уязвимые места в моих позициях, планах, рассуждениях. А я, вместо того, чтобы настаивать на своем, постараюсь все исправить. Конечно, вовсе не для того, чтобы удовлетворить критиков, как они подумают, а чтобы укрепиться еще сильнее.

– Понимаю, – ответил я. Добавил злорадно: – Это как раз элементарно.

Он нахмурил брови, всматривался некоторое время очень пристально, вздохнул.

– Ах да, в вашем старом мире я уже победил.

– Не совсем, – возразил я.

– Но почти, почти.

– Да, – сказал я глухо, – это верно.

– Значит, мы и здесь идем верным путем!

Я развел руками:

– Всего лишь победным.

Он хитро прищурился:

– Не одно и то же?

– Нет, Владимир Ильич, – ответил я, – не одно. И вы это прекрасно знаете, господин Лойола.

Он умолк, смотрел все еще прищуренно, однако уже без всяких смешинок в глазах.

– Знаете, сэр Ричард, чем больше вас узнаю, тем больше уважаю… и восхищаюсь. И всякий раз хлопаю себя по плечу: молодец! Ведь вы, как ни крути, а продукт моей цивилизации.

Я нехотя наклонил голову.

– В какой-то мере. Боюсь, что в большей, чем в меньшей.

Он спросил напрямик:

– Вы собой недовольны?

– Что вы, – сказал я, – кто же собой недоволен? Все собой довольны! Недовольны бывают тем, как легли карты, но кто же себя винит? С вашей подачи, полагаю, у нас виноваты всегда другие. Родители, воспитатели, окружение, правительство, ученые, соседи, у которых на одну корову больше… Словом, не торопитесь записывать меня в свои сторонники.

– Почему?