Ричард де Амальфи

– Ну, знаете ли… – сказал я медленно, не отрывая взгляда от дракончика. – Меня в детстве учили, воспитывали даже, что добро следует делать не только без мысли о вознаграждении, а по возможности вовсе тайно. Чтобы тот, кому его творишь или что-то даришь, даже не подозревал и не был обязанным… Увы, тайно я не мог убрать этот несанкционированный митинг от стен вашего уютного замка, слишком уж суетились и кричали, но я постарался… э-э… побыстрее и без мысли о вознаграждении.

На мгновение я отвел взгляд от дракончика и посмотрел на ее почти оголенную грудь и открытые плечи. Вот, мол, что имею в виду под вознаграждением и потому отказываюсь от него с большей неохотой, как если бы пришлось отказываться от императорской короны.

Клаудия выглядела удивленной, брови взлетели на середину лба, глаза расширились, а маленький ротик с полными чувственными губами приоткрылся в безмерном удивлении.

– Сэр Ричард…

– Да?

– Вы в самом деле…

Она умолкла, я осторожно осмотрелся по сторонам, чтобы не спугнуть успокоившегося дракончика, он начал вылизывать лапы, а потом извернулся и, уморительно перекосив рожу, почесал себя задней лапой за ухом.

– Что не так? – переспросил я с деланным непониманием.

Она спросила с недоверием:

– Вы в самом деле так думаете?

Я пожал плечами:

– Если я в самом деле думаю… что вообще-то для такого доблестного рыцаря странно, верно?.. Особенно с моим ростом и моей мускулатурой, то думаю именно так и именно тем местом, которым думать приматам положено. В смысле, верхним концом. Конечно, я имею в виду верхний конец спинного мозга, именуемый головным.

Она смотрела обалдело, я сам не понял половину той чуши, что мелю, но уж очень хороша и чересчур хочет видеть меня дураком. Здоровенным мускулистым дураком. Почему бы не подыграть красивой женщине?

Дракончик закончил вылизывать правую лапку, принялся за левую. Крохотный язычок мелькает стремительно, как огненная искорка, между пальцами. Дракон старательно выкусывал вцепившуюся туда плесень или остатки паутины, едва слышно сопел и всхрюкивал, балансировал на трех лапах, даже не помогая крылышками, я невольно чуть-чуть наклонял ладонь, чтобы он не свалился.

Клаудия смотрела то на дракончика, то на меня, в глазах возникло нечто вроде обиды.

– Ладно, – сказала она с легким раздражением, – вам это, конечно же, ни к чему, когда у вас такие мускулы, я просто упомяну, что вас ждет опасность у Тихих Болот, а вы сейчас едете прямо к ним, и еще недавно появилась область зыбучих песков прямо на дороге к речному броду.

Я подумал, переспросил:

– Это что же, теперь стараетесь оказать мне важную услугу как бы невзначай, не снимая лыж… то есть не слезая с коня?

Она произнесла сухо:

– Вы расценивайте это как хотите. Но про зыбучие пески еще никто не знает.

– И все же?

Дракончик посмотрел на меня внимательно, раскрыл крохотный ротик, что-то просипел, а то и прорычал, но у нас разные децибелы, вскинул крылья, в ладонь мягко толкнули крохотные лапки. Маленькое легкое тельце взвилось в воздух и, не делая прощального круга, сразу устремилось в сторону ближайшей горы с изъеденной временем лицевой стеной.

Клаудия тоже проводила его взглядом, показалось, что волшебница довольна исчезновением фактора, отвлекающего внимание от ее безукоризненных ног, скрытых, впрочем, длинным платьем до щиколоток, но настоящие мужчины и под шароварами могут оценить женские ноги.

– Мне, – ответила она с запозданием, – такая услуга в самом деле ничего не стоит. Вам же пришлось хоть немного помахать мечом… оказывая услугу мне. Один раз вас даже по голове стукнули.

– Точно видели?

– Да уж заметила.

Я нагло оскалился:

– Получили удовольствие?

Она гордо выпрямилась, нос кверху, взгляд вниз, как на червя у ее ног.

– А вы как думаете?

– Да уж думаю…

Она изумилась:

– В самом деле? Головой?

– Ну и как, – поинтересовался я, пропуская мимо ушей выпад, – я был хорош?

– Как петух, – ответила она с растущим раздражением. – Вообще-то опасность была нешуточная, а вот информацию для вас не искала, она у меня случайно. Так что с вами не расплатилась, еще в небольшом долгу…

Я смерил ее бараньим взглядом:

– Так в чем задержка? Раздевайтесь!

Она гордо выпрямилась, щеки окрасились румянцем:

– Наглец, хам, невежда!

Я оскалил зубы в наглой усмешке:

– Ну вот, леди, уже и не чувствуете себя обязанной, верно?

Она несколько мгновений смотрела в упор, опешив, еще не понимая, почему я доволен, словно поймал ее на краже, вдруг вспылила:

– Мерзавец!.. Как вы умеете все… перевернуть!

– И тут пришел поручик, – сказал я, – и все испортил. Ладно, Клава, чего мы кусаемся? Все-таки самец и самка должны уживаться лучше. Я – самец, посмотрите мои мускулы. Да посмотрите же!.. Кстати, это у меня не единственные отличительные признаки пола. Вы – самочка, на ваши вторичные половые признаки можно даже не указывать пальцем, они все время у меня перед глазами. Я просто взгляда от них оторвать не могу…

Она вскочила, глаза мечут молнии, негодованием обдало с такой мощью, что озноб прошиб меня до внутренностей, противно заныло под ложечкой.