Ричард Длинные Руки – бургграф

– Такое уж и сильнейшее, – сказал я невесело.

Он кивнул, глаза стали серьезными.

– Нет, – признал он, – вы не противодействуете… очень уж, но я все время вижу в вас это… неприятие. В вас странная двойственность: понимаете правоту моих слов, хотите по ним поступать и даже готовы…

– И поступаю, – сказал я горько.

– В большинстве случаев, – уточнил он. – Но иногда что-то внутри вас берет над вами верх. И тогда делаете себе во вред. Как вы это объясните?

Я переспросил:

– Что объяснить? Почему слова расходятся с делами?

– Нет, почему вы готовитесь сделать одно, а делаете… противоположное?

Я подумал, пожал плечами.

– Да просто еще не готов вот так сразу стать сволочью.

В мироздании повисла напряженная тишина, даже стук копыт затих, кони ступают как по серому облаку. Наконец Сатана усмехнулся одними губами, глаза оставались серьезными.

– Так трудно принять реальность?

– Да, – ответил я. – Я-то знаю, что мы все от обезьяны, и потому – грязные животные, распираемы похотью, всего лишь научившиеся говорить… но я все еще делаю вид, что мы уже люди.

Он долго молчал, впервые в голосе прозвучала нерешительность:

– Не знаю, говорить ли это… надеюсь, вы оцените степень моего доверия к вам. На самом деле человек не от обезьяны, как вы почему-то решили. Не знаю, чья это жалкая придумка, чтобы оправдать и легализовать свои истинные желания, но мы в такой жалкой уловке не нуждаемся. Да, человек вышел из рук Творца, но это ничего не значит. Он все равно был сотворен по тем же принципам, как и остальные звери. Знаете, такие озарения бывают только раз в жизни, даже если жизнь эта невообразимо длинная, даже вечная… Создать мир и создать жизнь в нем – это и было такое редкое невероятное озарение. Человек от других зверей отличается не больше, чем они друг от друга. То есть ничего принципиально нового. Такой же зверь, но ходящий на задних лапах. А для того, чтобы он был чем-то иным… понадобилось бы еще одна вспышка озарения.

Снова помолчали, я закончил за него:

– Которую ждать еще вечность, так?

– Так, – кивнул он и добавил: – Так что человек не от обезьяны, как вы говорите, а все-таки из рук Творца, однако же в нем, повторяю, нет ничего принципиально нового. Я имею в виду, отличающего от остальных животных. Кроме того, что умеет разговаривать.

Я молчал. Кони идут ровно и бережно, мне на миг почудилось, что мы за столом медленно смакуем дорогое вино, наслаждаемся его неповторимым ароматом и ведем неспешную беседу на философские темы. И в руках у меня не кожаный повод, а хрустальный бокал, искорки пробегают по граням, я с удовольствием подбираю слова, потому что с умным, образованным человеком приятно чувствовать себя тоже умным и образованным.

– Ну так как? – спросил он с мягкой улыбкой интеллигентного и высокообразованного человека, который все-таки знает, что хоть человек и вышел из рук Бога, но все равно не ушел от фрейдовской обезьяны.

– Вы правы, – ответил я.

– Но?.. В вашем голосе звучит это «но».

– Вы правы, – повторил я. – Сволочью быть куда удобнее. Народ постепенно понимает преимущества сволочизма, давайте уж называть вещи своими именами… а соблазн велик!.. При прочих равных условиях побеждают сволочи, так что человек то один, то другой становится сволочью, всякий раз объясняя свое поведение уступкой обстоятельствам или чем-то еще, чем можно оправдаться. Потом отдельные ручейки сольются в потоки, в реки, и, наконец, наступит время, когда каждый может не со стыдом, а с гордостью сказать: «Вот такое я говно!»

Он усмехнулся:

– Ну, это вы гиперболизуете…

Я тоже усмехнулся, и хотя в моих руках потертая кожа повода, я поднес к губам бокал и сделал крохотный глоток. Блестящие глаза Сатаны наблюдали за мной с пугающей интенсивностью. Вдруг он вздрогнул, на умном подвижном лице промелькнула целая гамма чувств.

– Вы… не шутите? Мне показалось…

– Вам не показалось, – ответил я мертвым голосом.

– У вас уже…

– Да, – сказал я. – У нас уже говорят так. Именно с гордостью. С вызовом.

– С вызовом… кому?

Я пожал плечами:

– К остаткам тех, кто все еще мямлит о чести, достоинстве, верности слову. Это так, в основном старичье, да еще оторванные от жестокой жизни юнцы, начитавшиеся рыцарских романов. Это капли в море сволочей, которые теперь уже не сволочи, а прагматичные люди, основа общества. Которые без заверенных нотариусами договоров – ни шагу. Дело в том, что когда весь мир населяют одни сволочи, то они уже не считаются сволочами.

Он все всматривался в мое лицо, наконец шумно выдохнул воздух, глаза округлились.

– Сэр Ричард, я уже говорил вам, что вы меня всякий раз удивляете? Сегодня – не исключение.

Я ухмыльнулся:

– Рады?

– Еще бы! Приятно знать, что победил.

– Да, – согласился я. – Но Бог еще не убит. Он ушел в подпольщики.

Глава 2

Пес в недоумении оглядывался, когда всадник вместе с конем исчезли, нюхал воздух. Я с облегчением перевел дыхание. Если и Пес видел или чуял его присутствие, то я не кукукнулся, а то уже начал подумывать, что это мой здравый смысл пытается растоптать остатки совести, а та, зараза, сопротивляется.