Ричард Длинные Руки – бургграф

Еще один спит на куче тряпья в углу комнаты. Все, кроме спящего, уставились на меня в великом изумлении. От печи обернулась женщина. Немолодая, с расплывающейся фигурой, но с милым приветливым лицом.

– Заблудился, – объяснил я неуклюже.

Женщина мягко улыбнулась.

– Вам только дорогу спросить… или перекусите малость?

Я ответил мирно:

– А можно и то и другое?

– Можно, – ответила она. Бросила быстрый взгляд на мужчин. – Мясо, правда, холодное, но если хотите быстро…

– Хочу, – ответил я. – А чай, если можно, горячий?

– Можно, – снова ответила она с легкой улыбкой, но на мужчин взглянула несколько опасливо. – Сейчас поставлю.

В доме я чувствовал опасность, но сколько ни стараюсь смотреть по сторонам и тепловым зрением, и запаховым, и даже пробовал попрекогнить – ничего угрожающего. В то же время волосы на затылке шевелятся, а по спине предостерегающий холод, словно позвоночник чувствует, как сзади заходят с обнаженным ножом. Вообще-то лучше всего убраться отсюда, но это будет значить только, что я уже понял, кто они. Кто же в такую погоду выйдет из дому, да еще на ночь глядя?

Они посматривали на меня, как собаки на беспечного котенка, что вошел на их территорию. Старший сказал с интересом:

– Меня зовут Денифель, это вот Суасс, а эти двое – Меккана и де Леже. На Дюпона не обращайте внимания: молод, хватил вина, как взрослый, теперь спит.

– Де Леже? – переспросил я и внимательно всмотрелся в четвертого. – Благородный?

Денифель широко заулыбался:

– Он так говорит.

– А на самом деле?

– А нам какое дело, – сказал Денифель, – насколько он благородный… В наших краях оценивают не по родословной, ваша милость. Не опасно разъезжать по ночам?

Я нахмурился:

– Мне?

– Вообще, – ответил Денифель с ухмылкой. – Время неспокойное.

– Оно всегда неспокойное, – сказал я холодно. – Так что же, и не жить, все дожидаться спокойного?

Денифель хохотнул:

– Верно. Жизнь коротка. Надо все успеть, все схватить, всех подмять…

Я поинтересовался:

– Коротка? Разве она не продолжается в благодати Господней? Есть же рай для хороших, ад – для нехороших…

Они переглянулись, я думал, что вопрос поставит их в тупик, хоть кто-то да задумается, однако Денифель беспечно отмахнулся:

– Поповские сказки для старушек.

– И детишек, – добавил тот, которого Денифель назвал Суассом.

– И детишек, – согласился Денифель. – А мы знаем, что Господь создал этот мир для сильных и дал им свободу воли. Это значит, что мы вольны делать все и что у нас свобода от всего.

Ишь ты, мелькнула мысль, бандит, а как рассуждает. Наверное, успел даже чему-то поучиться, но только дальше первой главы не прошел, а там после декларации свободы воли идет про ответственность. Вот этого и не прочел, не прочел…

Третий, который Меккана, присматривался ко мне, наконец зевнул, как-то слишком нарочито, сказал с деланым равнодушием:

– Ваша милость, а вы не тот ли Ричард Длинные Руки… за поимку которого городской совет объявил награду?

Я нахмурился, это в самом дел новость, зыркнул по сторонам.

– В самом деле? И велика ли награда?

– Десять золотых монет, – сообщил Меккана.

За столом ахнули, я так и не врубился, то ли прикидываются, то ли для них тоже новость. Деньги просто громадные, будто ловят сбежавшего с королевской казной казначея.

– А чем же, – поинтересовался я, – он насолил городскому совету?

Меккана пожал плечами.

– А нам откуда знать? Городской совет знает, что делает.

– То есть всегда прав?

Он прямо посмотрел мне в глаза.

– Да, ваша милость. Наш город под управлением этого совета стал самым богатым. Все соседние города завидуют, строят козни.

– Об этом я уже наслышан, – согласился я. – Это говорит о коммерческой хватке членов городского совета. Но ни о чем более… И что, надо поймать и привести прямо в совет?

Он ухмыльнулся:

– Зачем в совет? Там под ним есть просторная тюрьма. И такая, что не выберешься.

Де Леже добавил осторожно:

– Насколько я помню, в таких случаях формулировка бывает: живым или мертвым. А разница в оплате не так уж и велика.

– Все понятно, – ответил я. – Рад, что вы все приличные люди, это написано на ваших лицах, и не позарились на такое бесстыдное предложение. Думаю, это какая-то ошибка. Я ни с кем из совета не ссорился, я их даже не знаю…

Денифель ухмыльнулся:

– Да? А Бриклайт?

Я удивился:

– А он что, тоже в совете?

Они переглядывались, усмехались, наконец Денифель сообщил тоном полнейшего превосходства:

– Господин Бриклайт и есть настоящий глава городского совета. Дедрино слишком увяз в пьянстве. Говорят, сам Бриклайт и приучил его к бутылке, но это все вранье, господин Дедрино и раньше пил. Так что все делается по указке господина Бриклайта. А вы, ваша милость, повздорили с ним в первый же день…

– Это когда же?

– А когда вступились за ту ведьму.

– Она ведьма?

– Ведьма, раз отказалась продать свою землю господину Бриклайту.

Я сказал медленно, всматриваясь в его лицо:

– А не ты ли был среди тех, кто старался ее… уговорить в тот день?

Он смешался, торопливо отвел глаза, голос сразу стал извиняющимся:

– Мы в стороне, но мы ведь тоже граждане Тараскона…

Я допил чай, поднялся: