Ричард Длинные Руки — бургграф

Все трое ржали, наслаждались полным превосходством. Моррот, как я заметил, еще и шевелит пальцами левой руки, словно вяжет невидимым крючком, в лице всё же некоторое отстранение, будто говорит одно, а задумал другое.

— Как я хочу? — переспросил я. — Пожалуй, я сперва разберусь с вами, а потом и с вашими чертями.

Он захохотал, пальцы прекратили ткать незримую нить, предложил внезапно:

— Считаешь себя непобедимым? Ну тогда вынимай свой меч... Вынимай, вынимай!

Насторожившись, я медленно опустил пальцы к рукояти меча. Медленно потянул его из ножен. Хотя все трое стоят близко, мечи у них обнажены, но всё равно душа воспрянула, расправила крылышки.

Моррот наблюдал со злой ухмылкой:

— Ожил, благородный? Надежда затеплилась? Вот что значит прикоснуться к оружию...

— Да, — согласился я, — это что-то значит. А знаешь, чем больше шкура неубитого медведя, тем больше шансов потерять свою.

— Умный, — ответил он. — Посмотрим, какого цвета твои мозги. Сильно ли отличаются от дурацких...

С мечом в руке я приготовился сделать к нему осторожный шажок. Он смотрел злобно, с насмешливым презрением, затем глаза на миг превратились в щелочки. Я беззвучно засмеялся, магия меня не берет, сейчас обломится...

Яркая вспышка ударила по глазам жгучей болью. Вскрикнув, я едва не выронил меч, одной рукой схватился за выжженные глаза, другую выставил перед собой и размахивал клинком. Перед глазами сплошная чернота, даже без плавающих звездочек, острая боль стучит в виски. Сейчас, как я понял, самое время меня и прикончить, но, с другой стороны, я совершенно беззащитен, если не считать, что бестолково размахиваю мечом, так что можно приблизиться не спеша. И ударить, к примеру, в спину...

Как ужаленный, я развернулся и ударил по воздуху. Тяжелое лезвие едва не отсекло мне ногу. Паника превратила меня в бестолковое животное, я не сразу даже сообразил, что за три красноватых силуэта появились в черноте, почему за ними тянутся длинные хвосты силуэтов.

Запаховое, мелькнула мысль, я сразу же ожил, мечом размахивал всё так же бестолково, но так, чтобы не подпустить их близко. Я не вижу, что в конечностях этих красных двуногих, могу только догадываться, но всё равно они пусть считают меня ослепшим полностью...

— Дураков каких мало, — прокричал Моррот с хохотом, — у нас много!

Второй страж поддакнул с ехидным смешком:

— Эх, заставить бы всех дураков богу молиться...

— Что вы со мной сделали? — вскричал я погромче. — Колдуны проклятые!

— Это не колдовство, — пояснил Моррот довольно, — это другое... Теперь ты у нас умрешь медленно, очень медленно. У нас есть время. Итель, Беландар, заходите с той стороны!.. Отрубите ему руки, но не убивайте.

Голос звучал холодно, властно. Я махнул в ту сторону мечом, выказывая полную беспомощность, до Моррота не меньше трех шагов, он злорадно захохотал. Я стискивал челюсти, морщился, словно это может помочь ускорить возвращение зрения, а в термозрении и запаховом видел их уже достаточно отчетливо, даже определил, в какой руке у кого оружие.

Я опустил меч и проговорил торопливо, задыхающимся голосом:

— Вы... победили... Давайте договоримся...

— О чем? — спросил Моррот.

Они приближались, очень уверенные, я сказал торопливо тем же жалким голосом:

— Я ведь рыцарь... Я слово держу! О чем договоримся, то и будет...

Моррот хохотнул:

— Не выйдет.

— Но почему?

— А потому!

Его рука начала подниматься, я видел всех, даже за спиной, покорно склонил голову. Вздохнул, затем внезапно развернулся, выбросил вперед руку с мечом, ощутил толчок, моментально выдернул лезвие из тела Ителя, и тут же без замаха ударил второго, Беландара.

Моррот опешил, так быстро лишившись двух надежных слуг, а когда он занес меч и торопливо обрушил на меня сверкающее лезвие, я вовремя и достаточно легко парировал.

Он отскочил в замешательстве, а я улыбнулся как можно зловеще.

— Не ожидал? Я тебя, тварь, насквозь!.. Как Иван Грозный бояр...

Он пролепетал:

— Но... как? Как?

— А вот так, — сказал я и пошел на него, нанося удары и легко парируя его неверные замахи. — Легко!

— Но у тебя... у тебя... глаза закрыты!

Ужас в его голосе был таков, что я расхохотался и, сделав усилие, поднял горящие веки. Термозрение медленно отступает, как и запаховое, вижу почти отчетливо, Моррот завопил, повернулся, сделал шаг, но кончик длинного меча достал плечо, рука отвалилась, словно картонная.

— Ну вот, — напомнил я хриплым голосом, — а кто-то обещал отрубить мне руки.

Моррот упал, орал, корчился, катался от дикой боли, из плеча торчит обрубок кости, хлещет темно-красная кровь. Я повернулся к Ителю и Беландару. Сражаясь с Морротом, не выпускал их из виду, Беландар лежит с окровавленной головой, а Итель корчится, зажимая вылезающие из живота кишки, пытается приподняться, снова падает лицом в траву.

Я остановился над Беландаром.

— Прогадал? — спросил сочувствующе. — А ведь я говорил, что рыцарь, слово держу.

Он поднял искаженное мукой лицо, в глазах боль и дикое изумление, прохрипел окровавленным ртом:

— Как?..