Ричард Длинные Руки — эрбпринц

Днем редко удается ускользнуть от телохранителей и обязательной свиты, зато ночью случается поптеродактелить всласть, хотя, конечно, не злоупотребляю. Только разведка, только вид с высоты, поиск вражеских армий, плюс уточнения для карты: вот там проход в горной цепи, вот там слишком широкие и точно непроходимые ущелья, а вон та дорога, по которой идем, почему-то упирается в обширное болото, откуда только и взялось, и почему без моего ведома…

Сегодня ухитрился умчаться на Зайчике в сопровождении Бобика днем, их спрятал в овражке, а сам взлетел и жадно направился в сторону Пекланда, осматривая его, как орел, и запоминая, где что расположено.

Само по себе королевство гористое, а это значит, множество независимых от короля кланов, баронств, графств, и вообще владений, лорды которых забрались достаточно высоко в горы и контролируют единственную к ним дорогу от любого захватчика, будь это собственный король или чужеземные войска.

Ирам в плане дорог тоже не подарок, мы и там проходили по узким ущельям и преодолели вброд сотни мелких рек, топали по берегам больших озер, удивительно чистых и прекрасных, пробирались через болота, если мне удавалось высмотреть участки, где рациональнее замостить срубленными деревьями, чем обходить огромные пространства.

Примерно то же самое и в Пекланде, да и почему должно быть иное, даже люди те же, точно так же прячутся, а воинственные бароны заперлись в своих горных замках и объявили, что будут драться до последнего.

Норберт посмеивался, очень они нам нужны, это же прекрасно, что все убираются с дороги, как только видят, что у нас не отряд, не войско, пусть даже большое, а целая армия.

За ночь земля ощутимо подмерзает, утром зеленая трава блестит не от росы, а от инея, что вскоре истаивает, но воздух остается сухим и холодным. Колеса, правда, все так же увязают в грязи, но скоро грянут настоящие морозы, а здесь они суровее, чем у Большого Хребта. Тем более на той его стороне.

В Пекланд вступили без боев, и так же без них удалось миновать почти треть королевства. Это еще и потому, что я сам всячески избегал проходить вблизи крупных городов, но вскоре Норберт доложил, что в неделе пути нам дорогу загораживает большая армия.

— А обойти?

Он покачал головой.

— Там практически одна дорога. Справа и слева горы, и так почти сотню миль.

— Пекландцы?

Он снова покачал головой.

— Разведка сообщила: вооружение обычное для армии Мунтвига… С другой стороны, откуда у пекландцев что-то особое?

— Значит, — сказал я, — ядро армии шло нам навстречу из Сакранта…

— Или из краев, — согласился он, — что за Сакрантом. Конечно, пекландские войска тоже здесь все. Во всяком случае, королевские.

— Это не слишком много, — заметил я, — если бароны решили воздержаться.

— Кто-то воздержался, — ответил он осторожно, — кто-то нет… Но сражение нам предстоит серьезное.

— Мы успеем приготовиться, — ответил я твердо, хотя сердце тревожно застучало. — Чуть притормозим, чтобы подтянулась пехота Макса. Обоз, надеюсь, мунтвиговцы оставят себе на сладкое.

Он кивнул, придержал коня, давая мне возможность остаться с государственными мыслями, но на его месте тотчас же очутился Зигфрид, за ним держится его немногословный оруженосец Скарлет.

Я посмотрел на нее, спросил у Зигфрида:

— Слушай, а как принцесса?..

— Аскланделла? — спросил он.

Я поморщился.

— Слава богу, у нас только одна.

Он торжествующе улыбнулся.

— Есть еще Лиутгарда!

— То свой человек, — отрезал я. — А эта… как она обходится без тысячи фрейлин и служанок?

Его улыбка перешла в ухмылку.

— Плохо вы знаете принцессий быт, ваше высочество!.. Их с колыбели учат, как не уронить себя в глазах всех прочих. В том числе обучают простейшей магии, чтоб в случае необходимости обходиться без слуг вообще. У них фрейлины больше для важности.

Я спросил недоверчиво:

— И что, в самом деле обходятся?

Он ответил снисходительно:

— Нет, конечно. Я ж сказал, в случае необходимости.

— Ну слава богу, — сказал я с облегчением. — Камень с души. Не люблю мучить животных. У нас эта необходимость будет постоянно.

Он ответил мирно:

— Она это знает.

— И не ворчит? — спросил я. — Ах да, она не унизится до таких примитивных изъявлений… Говорят же, притворяйся вежливым — и привыкнешь.

Ночью на привале, как мне показалось, пришла было Санегерийя, но налетел огненный ураган, завыла буря, с неба грозно и страшно сверкали исполинские молнии, каждая ветвистая, как дерево со светящимися корнями, и огромная, как материк.

Я сжимался в комок от первобытного ужаса, вздрагивал и чувствовал, как эти горы валятся на меня, сейчас раздавят и расплющат, как мелкую букашку, вот-вот в мою нежную незащищенную плоть вопьются острые грани скального массива, и задерживал инстинктивно дыхание, будто вот так сумею противостоять давлению.

Проснулся, дрожа и вздрагивая, с шумом выдохнул воздух и торопливо набрал в грудь чистый, оказывается, и в самом деле задерживал дыхание, потому и проснулся.