Ричард Длинные Руки — фюрст

Он сказал оцепенело:

— Ох… как хорошо, что я не пошел учиться, как родители принуждали…

Остров с белоснежным дворцом уплыл, но не успел исчезнуть из виду, как начал приближаться другой, высокий, словно торчащая из моря гора, но странная: вершина почему-то больше, чем основание.

Я присмотрелся, раньше других с дрожью во всем теле понял, что это не гора, а… дерево. Чудовищно огромное, толстое, вершиной вот-вот достигнет облаков, и… каменное. Однако, чувствую, что и каменное продолжает расти. Когда-то здесь явно был остров, но дерево подмяло под себя и землю, и камни, размололо на минералы, поглотило и сожрало корнями, а теперь дерево запускает их все глубже в земную твердь.

Подошел Юрген, огромный, косолапый, с угрожающе раздвинутыми руками, но у него в самом деле глыбы косых мышц не дают рукам плотно прилегать к бокам.

— Боже правый, — выдохнул он, — куда мы вторглись? Того и гляди, вот так и…

Он умолк и пугливо перекрестился. Яков спросил подозрительно:

— Что? Чего язык прикусил?

Мощный рык Юргена прозвучал как-то непривычно жалобно и тонко, словно скулила мышь:

— А вдруг еще и на левиафана напоремся…

— Какого?

— Да любого, — ответил он страшным шепотом и посмотрел по сторонам, не подслушивает из-за ящиков какой-нибудь из левиафанов. — Говорят, их на всем свете двое. Самец в северном море, самка — в южном. Если встретятся, миру конец…

Я сказал пораженно:

— Так ты Библию читал?

— Да, Ваша светлость.

— Что случилось?

— Да слабый в детстве был. Все говорили, что помру скоро. Вот и читал, чтобы подготовиться…

— И как, помогло?

Он покачал головой.

— Нагрянули пираты, деревню пограбили, а меня и еще троих забрали на корабли, чтобы прислуживали за столом. Морской воздух как-то выходил…

Он нависал надо мной, как медведь гризли над сусликом, от него по всему кораблю распространяется ощущение дикой силы.

— Морской воздух, — согласился я, — вещь… В самом бы деле наладить какую-то коммерцию. Эх, не пришло еще это время.

Каменное дерево-гигант осталось за кормой, мимо поплыли мелкие острова, даже издали видно, что людей там нет, а если бы кого и выкинуло кораблекрушением, то прожили бы недолго. Пусть там и много крабов на берегу, а еще вон даже омары ползают, но без пресной воды как-то не весьма.

Еще пара островов с густым лесом, холмами, но если там и есть люди, то одна-две деревушки среди деревьев, неинтересно. Затем большие острова, даже в ночи я видел с большой высоты города и четкие ниточки дорог, а в уютных бухтах стоит на рейде множество кораблей, из которых самые крупные — когги.

На всякий случай их обошли по широкой дуге. Ордоньес все оглядывался, но никто не бросился в погоню, хотя наверняка нас видели и оценили грозную мощь огромных кораблей.

— Уважают, — сказал он довольно, хоть и с некоторым разочарованием. — Очень уважают…

— Розы прививают любовь к природе, — согласился я, — а шипы — уважение.

Он захохотал, довольный.

— Точно! Хочешь, чтобы уважали, подведи корабль поближе и поставь у борта два ряда арбалетчиков со взведенными тетивами.

Из «вороньего гнезда» на клотике донесся вопль:

— Земля!

— Восьмая за сегодня, — сказал Ордоньес.

Дымчатый силуэт острова появился сперва словно акварельный рисунок, затем обрел четкие и даже резкие линии. Матросы подбежали к борту, обнаженные до пояса, с подвернутыми штанами, посмотрели и разбежались по мачтам в ожидании неизбежной команды сбавить ход.

— Остров хорош, — сказал Ордоньес задумчиво, — но что-то не видать жилья…

— Может быть, — предположил Юрген, — в глубине?

— И никто не ловит рыбу? — поинтересовался Ордоньес. — Не собирает водоросли, крабов, ценные раковины?

Он посмотрел на меня, я пожал плечами.

— Языческие боги бывают весьма зелыми. Может быть, вообще запрещают умываться!

Ордоньес хмыкнул.

— И что в этом зелого?.. Умываться должны женщины и хомячки. Как я понял по жаркому дыханию у меня за спиной, кому-то не терпится, да? Кто-то жаждет высадиться?

Яков и Мишель поспешно отступили, но Юрген покосился в мою сторону и прогудел довольно:

— Точно! У нас же теперь просто прогулка с катанием по водам его светлости… Почему не посмотреть, что там глыбже? Вдруг его светлость пожелает там замок выстроить?.. Или на мышей поохотиться?

Ордоньес сказал в задумчивости:

— Ну, разве что на мышей, раз от драконов уже тошнит… Хорошо, если его светлость изволит позволить восхотеть…

Они все смотрели в ожидании, я сказал весело:

— Почему нет? Мы как бы прогуливаемся на яхте после трудов праведных… в нашем истолковании? Готовьте лодку.

Ордоньес сказал Юргену:

— Спускай шлюпку на воду.

— Слушаюсь, — ответил Юрген браво и заорал: — Шлюпку на воду!

С палубы раздался ответный вопль:

— Шлюпку на воду!.. Шлюпку на воду!

Да запомнил я уже, мелькнуло у меня в голове, запомнил, можете не повторять. Здесь нет лодок, и вообще непонятно, что это такое, а только шлюпки… И по морю не плавают, а ходят, потому что сказать, будто моряки плавают, это назвать их говном…