Ричард Длинные Руки — гауграф

Пассионарность варваров настолько велика, что их рвение впоследствии церкви придется сдерживать, а не возжигать. Снова отец Дитрих будет в панике, но на этот раз ошалеет от счастья, а в Рим будет слать слезные письма с просьбой прислать больше священников высокого ранга для обучения и наставления громадных масс, жаждущих света Христова…

Внизу береговая линия резко изломалась: вместо плавного перехода голубого цвета моря в желтизну песка зловеще пролегла черная и злая черта древнего разлома. Титанические силы подняли прямо из моря большой участок земной коры и так оставили. Теперь это полуостров, соединенный с материком только узким перешейком, именно там и расположена крепость герцога Готфрида.

И вот так, впервые увидев Брабант целиком с большой высоты, я понял, почему его называют «зеленым клином». В голубое пространство океана словно врезали изумрудный кристалл, свежий и яркий. Если в других местах земля то серая, то желтая от песков, то здесь все закрашено сочным зеленым цветом.

Я снизился, начал замечать, что зеленый полуостров не на одном уровне с морем, а нависает на грозной и впечатляющей высоте. Понятно, почему с этой стороны брабантцы не ждут нападения, никто не вскарабкается по отвесной стене на такую высоту!

Спустившись еще, рассмотрел крохотные сторожевые башни на самом краю обрыва. В двух светятся огоньки, хотя день ясный, явно разожгли очаг. Значит, охрана бдит, за проходящими кораблями присматривают. Хотя со стороны моря высадка абсолютно невозможна, но герцог молодец, вообще не дает шансов… Как и вообще в Брабант попасть можно только через узкий перешеек, надежно перекрытый крепостью.

Странно не видеть себя, ну, да ладно, сейчас главное – чтоб не узрели другие, слишком глазастые да любопытные, что и на небо иногда смотрят.

Я пошел по крутой дуге к крепости, на всякий случай сделал полукруг на растопыренных и пошел к самой высокой башне с плоской крышей. Здесь все башни и здания прямоугольные, с плоскими крышами, увенчанными зубцами. После веселых замков Сен-Мари с их с остроконечными куполами крепость выглядит особенно суровой и мрачной, вызывающе строгой и аскетичной, как укрепление воинствующих монахов.

Со стен двух массивных четырехугольных башен свисают длинные красные полотнища, но даже они больше напоминают о пролитой крови, чем о красном солнышке.

Я сделал полукруг, быстро схватывая взглядом народ во дворе крепости, расположение часовых на стенах и башнях, замечая перемены, наконец выбрал удобное место для посадки и быстро пошел вниз, стараясь не поднимать крыльями ветра.

Когти скрежетнули по каменным плитам, я невольно сделал два быстрых шага к краю крыши, сложил крылья и торопливо обратился в человека. Сердце колотится часто-часто, но для крылатых нормально, у них и температура выше, и весь метаболизм ускоренный…

Из-за низкого бордюра слева видна привратная башня, через которую проезжал с такими трудностями в первый раз. Железная решетка опущена, мост поднят, ворота на крепком запоре, но времена меняются, я уже не тот проситель у ворот, которого со снисходительным любопытством разглядывали со стены стражники.

Я лихо сбежал по узким каменным ступенькам, прыгая через одну, по-хозяйски ступил на широкий двор, здесь не замок, а крепость, имеет место простор.

Воин внизу отпрыгнул в испуге. Я улыбнулся как можно дружелюбнее. Его затрясло, пальцы прыгали по поясу, отыскивая рукоять меча.

– Что, – осведомился я со снисходительностью государя, – задремал малость? Я уже полдня тут хожу.

Он остался с распахнутым, как у сытого пеликана, ртом, а я пошел к донжону, оглядываясь по сторонам. Где-то прозвучал голос Мартина, я остановился, хотел крикнуть ему, однако во дворе наконец заметили чужака, что появился так неожиданно, поднялся переполох, народ заметался с воплями.

Одни шарахались и прижимались к стенам, крестясь и отплевываясь, другие начали приближаться, тоже торопливо крестясь, но эти сжимают в передних лапах колья, вилы или просто палку.

У всех на лицах страх и недоверие, я улыбался и, раскинув руки, поворачивался во все стороны, давая возможность любоваться своим сюзереном.

– Трудные времена, – сказал я громко и сочувствующе. – Никому нельзя верить, так?.. Вы правы. Где сэр Мартин?

– Здесь, – раздалось за моей спиной.

В мою сторону быстро шагал в сопровождении троих настороженных воинов угрюмый и набыченный мужчина в полном рыцарском доспехе. Все такой же широкий, могучий, латы и все железо подогнано с той же крестьянской тщательностью, как раньше сидели кожаные, когда еще не был рыцарем.

На ходу поднял забрало, на меня взглянули пронзительно голубые глаза, полные недоверия. К нему подбежал молодой воин, начальник стражи снял шлем обеими руками, открывая широкий подбородок и твердый рот.

Оруженосец принял шлем и почтительно отступил.

– Рад тебя видеть, Мартин, – сказал я тепло.

Он остановился в трех шагах, воины за его спиной выставили копья и мерили меня недоверчивыми взглядами.

– Ваша светлость? – спросил он с недоверием. – Но… как? И где ваши конь и кухонная собачка?

Я засмеялся.