Ричард Длинные Руки — граф

Она поморщилась, но заинтересованность из глаз не ушла, напротив — медленно разрасталась. Я подумал, что теперь в самом деле ее гардероб может пополниться за счет умело склепанного железа. Как у всякой женщины, доспехи тоже будут, как и платья, всевозможные: от панцирей эллинских гоплитов и римских легионеров до нынешних турнирных.

— Нет, — произнесла она вдруг безжизненным голосом, — нет, я не люблю доспехи. Они скрывают фигуру. Да и вообще…

Глава 16

Она не договорила, но я инстинктивно ощутил, что это «вообще» как-то связано с герцогом Готфридом. Я не успел понять, когда у нее в руках появился прозрачный мыльный пузырь чуть побольше футбольного мяча, но она в задумчивости подбрасывала его пальцем, пузырь надолго зависал в воздухе, а опускался с такой неохотой, словно никак не мог смириться, что его пленка что-то весит. Я смирно стоял у двери, наконец она сказала негромко:

— Иди сюда. У вас такие делают?

Толчок пальцем отправил пузырь в мою сторону. Я спросил опасливо:

— Не лопнет?

— Нет, — ответила она с усмешкой. — Не лопнет.

Я бережно подставил ладонь, пузырь опустился, трепетный и невесомый, я постарался ощутить его вес, не сумел, потрогал осторожно кончиком пальца. Пленка чуть подается, я ежесекундно ждал, что лопнет, брызнув мылом в глаза, однако шар остается цел. Осмелев, да и видя ехидную усмешечку леди Элинор, я пощупал уже увереннее. Потом совсем грубо, шар протестующе скрипит, словно сухая шкура, слегка прогибается, но самую малость, однако даже ногтем не удается проткнуть эту странную пленку.

— Удивительно, — пробормотал я. — Наверное, красиво будет, если раскрасить и запустить высоко, чтобы поднялись над замком!

Она нахмурилась.

— Высоко? Их не удается заставить лететь ввысь.

— Жаль, — сказал я. Огляделся по сторонам. — Эта пленка… она горючая?

— Нет. А что ты…

Я поднес обеими руками шар к свече, подержал самую малость над пламенем, каждую секунду ожидая, что лопнет, однако ничего не случилось. Затем я просто выпустил шар из рук, он начал медленно подниматься. Леди Элинор смотрела выпученными глазами, а когда шар достиг высокого свода, воскликнула:

— Как?.. Так ты волшебник?

— Я мужчина, — ответил я скромно, — знаю, что теплый воздух поднимается вверх, а холодный опускается вниз. Вы, конечно, такое не знаете, вас другому учили…

Она спросила быстро, все еще не понимая и посматривая то на меня, то на шар, что перекатывался по своду:

— При чем здесь…

— Восходящие потоки, — объяснил я. — Почему дым из трубы поднимается вверх? Почему орел может парить, всего-навсего раскинув крылья?..

Она пробормотала:

— В самом деле?.. А ведь действительно никакого волшебства…

— Знание — сила, — ответил я скромно. — Сейчас воздух в шаре остынет, сравняется с температурой того, что вне шара, и тогда начнет опускаться. Оболочка хоть малость, но весит.

Леди Элинор подняла взгляд, и шар, словно повинуясь ее воле, начал медленно снижаться. Она вздохнула.

— Однажды я видела такие же шары, но только огромные… В самых маленьких пламенели дивные цветы, а в самых крупных я увидела такие сказочные деревья, что сердце едва не остановилось от счастья! Эти шары плыли со стороны океана над волнами. Их было множество: десятки, даже сотни… Они двигались не спеша, величаво, но некому было любоваться их невиданной красотой. Я тогда стояла на вершине утеса и смотрела в океан. Если бы не эти шары, я бы, наверное, бросилась в волны, так мне тогда было худо… Шары подплыли наконец к нашей Великой Стене и, не останавливаясь, начали подниматься, все так же медленно и красиво. К каменной стене не прикасались, как раньше не касались волн. Я стояла вся не своя, ощущение красоты нахлынуло с такой силой, что я, не помня себя, не отрывала взгляда, пока они не поднялись до самого гребня, я увидела их на расстоянии протянутой руки, но коснуться не смогла, зато во всех подробностях рассмотрела прекрасные цветущие деревья… Я раньше видела только как цветут яблони, груши, вишни, еще кустарники, но ветви этих деревьях настолько усыпаны цветами сказочной красоты, что мое сердце едва не разорвалось от счастья видеть такое, я плакала, что-то говорила, пела и смеялась, а когда опомнилась, я была уже далеко от скал и моря. А шары все удалялись, постепенно поднимаясь в воздух, а я бежала за ними, пока могла видеть…

Она порывисто вздохнула, лицо стало печальным, но не подурнело, а как бы чуть очеловечилось.

— Кто-то придумал хороший вид транспортировки, — согласился я. — Наверное, торгует цветущими деревьями.

Она покачала головой:

— Скорее, один маг посылает другому. Чтобы тот посадил в своем саду, а заодно и увидел силу чар посылающего.

— Не всегда же чародеи дерутся, — поддразнил я.

— Всегда, — возразила она.

— Но мог же он послать эти цветы женщине? — спросил я. — Был бы я чародеем, всегда посылал бы через океаны и моря цветы любимой женщине. Не убитых же оленей ей посылать! Или срубленные головы врагов.

Она хмыкнула:

— Как раз такие подарки делают чаще всего.

— Не знаю, — возразил я, — но в моем спокойном краю женщинам дарят цветы.

Она посмотрела на меня в задумчивости, вздохнула.