Ричард Длинные Руки — граф

— Сюда, леди… Осторожнее, пока она еще не набрала силу…

Леди Элинор с величайшей бережностью опустила огненный шар на стол. Я дернулся, почудилось, что вот-вот скатится, а непонятно, можно ли мне подхватывать. Шар выглядит так, словно соткан из тончайшего стекла, настолько тонкого, что стенок и не видно вовсе, но белое пламя не вырывается за незримые рамки, а крылатое существо все быстрее трепещет крылышками, мне показалось, что огонь становится ярче.

Уэстефорд громко читал заклинания, леди Элинор метнулась к книге, быстро перебросила сразу с десяток страниц, громко и ясно произнесла несколько слов.

Меня отбросило к стене, пронизывающий холод сковал тело. От руки леди Элинор метнулась, похожая на столб тумана, ледяная струя, словно волшебница с размаха плеснула жидкого азота. Поверхность стола побелела и пошла извилистыми трещинами. Огненный шар потускнел, бабочка замедлила взмахи крыльев, но все еще двигалась, боролась, Уэстефорд вскрикнул в ужасе:

— Леди, этого… мало! Как вы сумели заполучить такую мощь?

— Давай еще, — проговорила она сдавленным голосом.

Я заставил замерзшее тело очнуться, по стенке отодвинулся, руки и ноги как деревянные, рискнул задействовать регенерацию, тут же горячая волна крови пошла по рукам и ногам. Испуганное выражение имитировать не пришлось, я в самом деле чувствовал себя перепуганным так, что трясутся поджилки и ноет под ложечкой. Эти двое чувствуют мощь, но не осознают, насколько она может быть разрушительной, а я даже не знаю, что они сумели поймать в силовую ловушку магии: то ли термоядерную реакцию, то ли крупицу антивещества.

Руки леди Элинор покраснели, словно окунула в кипяток и в ледяную воду. Глаза не отрывали взгляда от трепещущего огня. Из ослепляюще белого стал не ярче пламени, которое дает копеечная свеча, а огненное существо двигало крылышками все медленнее и медленнее.

— Засыпает, — прошептала леди Элинор. — Засыпает?

— Засыпает, — подтвердил Уэстефорд торопливо, он засмеялся счастливо. — Ваша милость, поздравляю!.. Вам в самом деле удалось просто небывалое. Я даже не представляю как… В древности, судя по летописям магов, такое совершить мог только Кристалл Огня, но последние исследования доказали, что это миф, красивая выдумка…

Она помолчала, глаза потемнели на миг. Я затаил дыхание, однако леди Элинор выдержала паузу и сказала, выпрямляясь:

— Теперь давай составь его описание. Я должна знать, что это существо может.

Он промямлил:

— Мне было бы проще, если бы я знал, как оно перенесено в наш мир…

— Нет, — отрезала она. — Это тебе знать рано.

— Слушаюсь, — ответил он покорно. — Все сделаю, ваша милость! Я подниму все книги, сравню, отыщу все описания, через неделю будете знать…

— Через неделю? — спросила она холодно. — Мне нужно завтра к утру.

— Ваша милость, это невозможно!

Выглядел он жалко, на лбу повисли крупные капли пота, лицо покраснело, нос заблестел. Леди Элинор смерила его раздраженным взглядом.

— Ладно, — произнесла она со злостью, — завтра к вечеру!

Она повернулась и вышла, хлопнув дверью. Уэстефорд перевел дыхание, дрожащие пальцы коснулись лба, отпрыгнули, он тихо ругнулся, покачал головой. Я смотрел сочувствующе, он поймал мой взгляд.

— Запоминай! — сказал он резко. — Такого еще не было!.. Это же частица первоогня!

— А зачем она? — спросил я тупо.

Он посмотрел на меня с жалостью.

— Ах ты, ты же еще не человек… а так, простолюдин. Мало кто из вас становится человеком. Да и зачем это вам? Лишние хлопоты, заботы. Вот коровы вообще никаких забот не знают.

Я ответил с почтением в голосе:

— Истину изволите говорить, господин Уэстефорд! Сразу видно, умный вы человек. Как вы правильно сказали: знание — сила, а еще что если сила есть, то ума не надо! Значитца, знание есть — ума не надо?

Он было кивнул, потому что логическая цепочка безупречна, потом посмотрел на меня с подозрением, задумался, посмотрел снова, но я смотрю снизу вверх, как лягушка на человека, и он наконец хмыкнул, отвернулся.

— Толки, — велел он. — Кто не умеет работать хорошо — пусть работает много.

— Толку, — заверил я. — Я тоже хочу быть умным. Это правда, что когда становишься умным, то не только лицо, но и тело становится умным?

Он оглянулся, не понял, если судить по лицу, но на всякий случай грозно сдвинул брови.

— Когда язык длиннее ума, надо либо ум удлинять, либо язык укорачивать.

— Только не удлинять, — испугался я и усерднее заработал пестиком.

— Что, не хочешь быть умным?

— Конечно, — заверил я горячо. — Дураки умирают по пятницам, а умные — каждый день!

Он поморщился, но промолчал, сел перед шаром и уставился в едва двигающего крылышками мотылька. Я поглядывал краем глаза, все-таки не мотылек, а светящийся червячок, хотя с характерными для бабочки булавочными усиками на круглой башке, но крылышки крохотные, как у моли, а удлиненное тельце сегментировано, истончается, уходит в огонь, откуда этот мотылек антимира вынырнул, но не порвал с ним связи.