Ричард Длинные Руки – граф

Дверь дрогнула, я поспешно вернулся к обычному обыденному зрению. В щели блеснуло острое жало меча, створка отодвинулась шире, я потихоньку вдвинулся, стараясь не делать лишних движений. Рука тут же бесшумно захлопнула дверь. Даже заглушив запаховое зрение, я едва не задохнулся от смрада в этой тесной комнатушке.

Глава 6

Раймон, весь забинтованный, засохшая кровь испятнала тряпки, изможденный и худой, смотрит недоверчиво, за его спиной прячется маленький Родриго, смешной и нелепый в пышном костюмчике маленького господина. На единственной лавке лежит, закрыв глаза, Винченц. Я думал, что он убит, но при моем приближении приоткрыл глаз.

– Раймон… – прошептал он, – убей его… убей, пока не поздно…

Я вытащил флягу, передал Раймону.

– Пей. Только не все сразу.

Вторую флягу дал мальчику, он принял ее с достоинством, я догадался, что ему отдавали всю воду, пока не кончилась, если, конечно, была. Наверное, была, он не выглядит таким уж изможденным. Впрочем, он единственный, кто не изнемогает от ран.

Раймон шагнул к Винченцу с флягой, я сказал грубо:

– Он же подыхает. Оставь, побереги воду.

Раймон ответил с укором:

– Дик, как ты можешь?

– А что, могу. – Это нехорошо! Это не по… – он запнулся. Выговорил с трудом: – Не по-христиански!

– А что, – спросил я с раздражением, – я похож на кумранина?.. Я – современный христианин. Апгрейденный. Мне если кто по правой щеке, так я тому челюсть выбью, ноги переломаю, кишки выпущу, а потом еще и еретиком объявлю… чтоб на могилку плевали.

На синюшных губах Винченца словно бы проступила слабая улыбка, похожая на невеселый оскал.

– Ты… – прошептал он, – не тот… за кого выдаешь…

– А тебе это важно? – ответил я грубо. Он закрыл глаза.

– Нет, – прошептал он, – мне уже ничего не важно… Если сможешь, позаботься о мальчике…

– Сдыхай, скотина, – ответил я. Повернулся к Раймону: – А ты стой неподвижно. А еще лучше – сядь.

– Зачем? – спросил он непонимающе.

– Сесть! – велел я голосом феодала, и он плюхнулся задом на ноги Винченца с готовностью вышколенного пса. – Не двигайся… Здорово тебя отделали…

Он дернулся чуть, когда я возложил на него ладони. Холод прокатился по моему телу, однако сердце застучало тут же чаще, теплая кровь пошла на периферию, а Раймон вздрогнул сильнее, прислушался к себе, неверяще пощупал руки, плечо.

– Ты… ты что, великий лекарь?

– Сей тайны тебе знать еще рано, – ответил я сурово. – Зело мал умом и невелик ростом. Не по рылу, в общем. Там, внизу, полагают, что вас здесь десяток. А ты один, и то весь дохлый!

– Еще Винченц, – ответил Раймон. Он ощупывал себя, осторожно прикасаясь к местам, замотанным окровавленными тряпками, заранее морщился, но глаза распахивались все шире и шире. – Ты помочь ему можешь?

– Его уже черти в аду ждут, – ответил я. – С вилами наготове. И смолу кипятят в самом большом котле!

Раймон быстро оглянулся на Винченца.

– Дик, он умирает!

– От проникающей простуды грудной клетки, – ответил я голосом профессионального медика. – И еще у него в боку засел наконечник… Да, все проходит… Но кое-что застревает. А он что, не знал, что когда берешься за меч, то другие могут взять копья?

Винченц проговорил с огромным усилием:

– Не доверяй ему, Раймон… А вдруг вода отравлена?

Раймон вздрогнул, побледнел. Я сказал ему зло:

– Ты совсем дурак? Дай, отопью половину!

– Он мог принять противоядие, – донесся затихающий голос Винченца. – Не верь…

Родриго смотрел на меня распахнутыми глазами. Раймон начал сдирать с себя повязки, ахнул, обнаружив под ними на месте ран багровые рубцы.

– Но зачем, – спросил он непонимающе, – тогда было лечить? Он же по-настоящему вылечил, а не просто унял боль!.. У меня все заросло, как будто меня месяц лечили!

Я насторожился, поднес палец к губам. На лестнице слышались осторожные шаги. Раймон начал прислушиваться, я сказал ему резко:

– Отойди к той стене. Стань в угол и защищай Родриго.

– А ты?

– Сам увидишь, – ответил я. – Доверяй мне, дурак. Только отдай свой меч, а то уронишь на ногу.

Он поколебался, смерил меня недоверчивым взглядом, потом скосил глазом на грудь, где вздувается багровая полоска на месте глубокой раны, взял Родриго за плечо, отвел в угол и, загородив его всем телом, выставил перед собой топор. Держал он его как кухарка веретено, я перехватил безнадежный взгляд Винченца, что, даже умирая, силился встать и встретить врага лицом к лицу.

Шаги на лестнице хоть и осторожные, но больно тяжелые. Я потянул носом, сосредоточился, в странном причудливом мире запахов по ту сторону двери трое несут деревянную колоду, еще двое следуют сзади с обнаженными мечами. Полноценное бревно тарана не встащишь по крутой и очень извилистой лестнице, колода и то царапает за стены. Даже ею не ударишь как следует снизу вверх…

– Трое прут таран, – сказал я шепотом, – за ними всего двое. Замрите и не вмешивайтесь… уроды.