Ричард Длинные Руки — грандпринц

— Бобик, — сказал я, — держись сзади. Зайчик, я тебя оставлю пока под защитой этой стены, здесь не дует… В смысле, ты ее должен защищать, чтобы с ней ничего не случилось.

Арбогастр фыркнул, не одобряя мои примитивные шуточки, а я, обнажив меч, пошел по колено в снегу к расщелине. Дальше намело красивым крутым гребнем так, что остается только небольшая щель под самым сводом.

Бобик рвался ринуться вперед и разбросать весь снег, я придержал, сам пробился через нанесенную ветром стену, а когда проломился, охнул, оказавшись в пещере, где у противоположной стены горит костер, а вокруг сидят на камнях четверо мужчин в неопрятных и лохматых шубах мехом наружу.

Все четверо испуганно и одновременно враждебно уставились на меня. Крупный мужик, весь в бороде от самых глаз, прорычал зло:

— Теперь буря нанесет снег и сюда!

— Сейчас вход снова завалит, — сказал я успокаивающе. — Вы здесь случайно?

— А ты кто, чтобы задавать вопросы?

— Да так, — ответил я, — поддерживаю разговор.

Он посмотрел на соратников, те начали приподниматься с мест, сказал угрюмо:

— Раз тебя не звали, то давай проваливай.

— Это грубо, — ответил я. — И как бы не совсем хорошо. Вы ведь христиане?

Он прорычал свирепо:

— Напрашиваешься?

— А что плохого быть христианином? — спросил я.

— Напрашиваешься, — сказал он уверенно и начал подниматься, сверля меня ненавидящим взглядом.

Делал он это настолько демонстративно, что я почти и не смотрел на него, ожидая прыжка справа и слева. Но там даже не бросились, а двинулись на меня, как только-только научившиеся ходить двуногие шимпанзе.

Всем троим хватило по тычку, разлетелись в стороны, сползли по стенкам пещеры. Один стонал и пытался подняться на дрожащих руках, второй прикинулся мертвым.

Я взглянул в упор на их старшего.

— А тебя я просто убью.

Он выставил перед собой ладони, сказал успокаивающе:

— Погоди!.. Ты такой же, как и мы, только сильнее. Ты явился один, прямо в бурю, а мы пришли еще до нее. Мы признаем тебя…

Я сказал саркастически:

— Ах, как для меня это важно.

— Не слишком, — согласился он, — но сейчас ни одна пара рук не бывает лишней.

— Согласен, — сказал я, — но держитесь тихо. Если что заподозрю…

Он покачал головой.

— Мы не убийцы, господин. Мы искатели сокровищ. В морду дать — одно, убить — другое…

Он настороженно смотрел, как я сел у огня. Остальные трое лежали без движения, пока я грел руки у огня, Бобик тоже подошел ближе и лег, следя за ними страшными багровыми глазами.

— И что, — сказал я, — это за гора? Рассказывайте с самого начала. И все, что знаете. Я прибыл издалека, про эту гору услышал сегодня.

Вожак сказал после некоторого колебания:

— Вы герой, сэр. Никто в здравом уме не попрет через такую бурю. Это мои друзья: Джек, Ганс и Фриц, а я барон Одвин Штайнфурт… да-да, вижу ваше недоверие, но что делать, судьба обошлась со мной жестоко. Я потерял все, кроме чести, да и та стала немножко… пыльной. Про эту гору есть еще в древних легендах…

Его друзья слушали внимательно, я поглядывал на них и барона, почти такого же бродягу, как и они, но правильная речь и некоторые повадки, что так и не выветрились, все еще выдают благородное происхождение, хотя в конце концов и он станет неотличим от тысяч других бродяг.

Ничего нового он и не сказал, хотя слов было много, но все лишь пересказы более древних, а также множества баек насчет невиданных кладов и чудодейственных амулетов.

Я прислушался к буре, Бобик тут же поднял голову, дескать, пойдем дальше?

— Дальше можно только поверху? — сказал я.

— Поверху безопаснее, — сказал барон в лохмотьях, — но сейчас ветер сорвет, как лист с дерева, и забросит в соседнее королевство.

— В соседнее мне пока рано, — сказал я. — А что за щель вот там дальше?

Он оглянулся, вздохнул.

— Кто знает…

Я поднялся.

— Как хотите, а я посмотрю. Бобик, пойдешь?

Бобик вскочил и было сунулся в ту сторону. Я прикрикнул, он послушно остановился. В противоположной стене довольно просторная щель, не туннель, а именно щель, ибо земля от старости разбухает, в ней образовываются каверны и пещеры все крупнее и крупнее, иногда тянутся не на мили, а на сотни миль, и знаменитая Мамонтова пещера, длина которой пятьсот миль, далеко не самая огромная…

Я подумал, что и эта гора похожа на гнилые внутренности исполинского дерева: дупла и каверны переходят из одного в другое, только здесь камень, но тоже какой-то трухлявый, хотя как может камень быть трухлявым, однако впечатление именно такое. Впрочем, если есть старение металлов, то должно быть и старение камня.

Я шел достаточно быстро, запустив впереди крохотный шарик света. В полной тьме не видят даже совы, мне тоже требуется свет, хотя бы ничтожную капельку, которую другие и не заметят, либо надо переходить на тепловое зрение, в котором точно так же буду натыкаться на стены, потому что в эхолокации все некогда поупражняться, а само собой ничего не приходит…

Далеко за спиной послышались крики, потом топот ног. Бобик оглянулся и зарычал.

— Сэр! — донесся крик. — Мы с вами!

Второй голос добавил льстиво:

— Если вы рискуете, то нам и сам бог велел!