Ричард Длинные Руки — гроссфюрст

— А что войска, — спросил я, — все еще воюют? Там все земли, почти по реку Савуази, отходят по договору к Варт Генцу…

Он чуть нахмурился, нервно дернул щекой.

— Да, но, к сожалению, не все местные лорды поняли.

— Граф?

Он пояснил:

— Несмотря на то что Турнедо вышло из войны, сдавшись на милость победителей, один из провинциальных лордов не возжелал принять эти реалии. Откуда-то привел небольшой, но очень сильный отряд прекрасно подготовленных рыцарей, ударил нашим войскам во фланг. К стыду своему, должен признаться, погнал их, растерявшихся от неожиданности, как овец…

— Вас там, граф, не было, — сказал я с сочувствием.

— Не было, — согласился он, в голосе прозвучало и облегчение, не виноват в том позоре, но тут же нахмурился. — Мне надо было предвидеть такое и быть там!

— Все предвидит только Творец, — сказал я. — Да и станет тот турнедский безумец сражаться с целым королевством! Конечно же, смирится с положением вещей.

Он покачал головой, глаза стали сердитыми.

— Есть настолько твердоголовые, не понимают даже то, что перед носом. Видимо, решил оторвать целый край!

— Сумасшедший, — сказал я с чувством. — Как его зовут?

— Некий Зигмунд Лихтенштейн, — ответил он. — К сожалению, его владения граничат с землями королевства Варт Генц… Ну да ладно, что это я все о наших неприятностях, пойдемте во дворец, там уже пируют третий день!.. Почти все съехались, Великий Сход можно начинать хоть сейчас!

Я сказал с сомнением:

— Сейчас? На пьяные головы?

Он широко улыбнулся.

— Конечно же, вы правы, мой лорд. Это в нас говорило желание поскорее приступить к тому, из-за чего все торчим здесь. Но я поговорил с самыми важными лордами, это Хродульф Горный, Леофриг Лесной, Хенгест Еафор и Меревальд Заозерный, все высказались за то, чтобы начать на следующий день после окончания пира. Причем не с утра, а с полудня. Это чтоб дать лордам отойти от пира, проспаться вдоволь, похмелиться тем, кто в этом нуждается, и быть в большом зале в ясном уме и твердом духе… Пойдемте, я лично покажу приготовленную для вас комнату.

— Ну что вы, граф, — запротестовал я. — А слуги на что?

— Мне приятно услужить вам, — произнес он с обворожительной улыбкой. — Не противьтесь, мой лорд!

Комната оказалась не комнатой, а настоящими покоями из трех залов, я прикинул, у Фальстронга вроде бы и то было меньше, это весьма знаково.

Я вышел в коридор, подозвал часового и сунул ему золотую монету.

— Слушай сюда, орел. Я щас завалюсь спать, ибо устал зверски. Меня не будить, даже если пожар. И никого не пускать! Так и тверди, что смертельно пьян, лыка не вяжет, спит, как бревно, до утра нечего и думать, не проснется…

Он ответил с превеликим рвением:

— Все сделаю, ваша светлость! Муха не пролетит!

Я закрыл дверь, задвинул засов, а потом опустил еще и щеколду на крюк. Сейчас, когда все торопливо сбиваются в группки и определяют своего кандидата в короли, очень важно удержаться в сторонке…

На другой день во дворце уже тишина, столы убрали, пол вымыли, на стенах развесили новые гобелены и украсили их свисающими из-под потолка полосами красного полотна.

За мной пришли после обеда, помогли одеться, после чего провели через широкий проход навстречу целому морю яркого света. Я невольно охнул, вроде бы уже не новичок здесь, а зала для торжественных собраний еще не видел: весь расцвеченный огнями, горят все люстры, настенные канделябры, напольные трехрогие подсвечники с пудовыми свечами, а в зале ровными рядами расположились люди, при одном взгляде на которых понимаешь, что это и есть хозяева Варт Генца: важные, в дорогих шубах, на всех тяжелые золотые цепи, пальцев не рассмотреть от обилия золотых колец с крупными драгоценными камнями, символами власти.

На помосте под дальней стеной длинный стол, за ним пятеро, одного я узнал сразу: граф Меганвэйл, хотя в непривычной свободной одежде знатного вельможи, остальные четверо всем обликом источают власть и могущество, это наверняка те, с кем советовался граф: Хродульф Горный, Леофриг Лесной, Хенгест Еафор и Меревальд Заозерный.

Хродульф и Леофриг выглядят облагороженными викингами, Хенгест Еафор полностью оправдывает свое имя: могучий жеребец, да еще и тяжеловоз, высится над всеми на голову, в плечах широк, а блестящие черные волосы падают на спину, как мощная конская грива. Меревальд рядом выглядит книжником, скромным и трудолюбивым, но я перехватил его острый взгляд, он первым заметил меня и оглядел с головы до ног, я скромно опустил голову и прошел к свободному месту в зале.

Мои провожатые зашептали жарко:

— Вам туда, на помост! Вам оставлено кресло!

Я ответил нарочито громко, с той скромностью, что паче гордыни:

— Я всего лишь один из рыцарей и друзей короля Фальстронга. Я дождусь конца выборов короля здесь. Во имя Господа!

— Во имя Господа, — ответили они обескураженно.

— Сильным, — сказал я значительным тоном, — надлежит быть скромным и уважительным к старшим. Идите, друзья мои.

Они ушли, я скромно опустился на лавку и приготовился слушать, не обращая внимания на заинтересованные взгляды справа и слева.