Ричард Длинные Руки — гроссфюрст

С простыми ратниками, захваченными в плен, все проще, все согласились выполнять любые работы, если только не воевать против своих, и управитель Бальза сразу же пристроил их к делу.

На следующий день начали возвращаться по одному отряды Клемента Фицджеральда, барона Вайтхолда, оба с пустыми руками, и только сэр Каспар Волсингейн с его быстрыми и беспощадными горцами успел разбить крупный отряд турнедцев, захватил богатую добычу и привел толпу захваченных в плен.

Я осмотрел всех тщательно, настроение хуже некуда, Гиллеберда нет, что-то нечисто, я же понимаю, где-то должен быть, только он лично мог спасти положение… или хотя бы попытаться это сделать.

Фицджеральд, Вайтхолд и Волсингейн одинаково виновато разводили руками.

— Ваша светлость, ну не было там Гиллеберда!.. Не было. Мы так смотрели, что просто уж и не знаем…

В зал ворвался молодой воин в кольчуге до колен, простоволосый, глаза горят сумасшедшим огнем:

— Ваша светлость!

Я спросил раздраженно:

— Что стряслось?

— Вам послание от сэра Геллермина!

Я насторожился.

— Что у него? На город готовится нападение? Или крестьяне отказываются доставлять продовольствие в город?

— Совсем нет, ваша светлость, — вскрикнул он. — Сэр Геллермин докладывает, что ему удалось захватить турнедцев, что ехали из Армландии! Ваша светлость, среди них оказался… сам Гиллеберд!

Я охнул, чуть не схватился за сердце, непроизвольно вскочил, уставился на него не верящими глазами.

— Что? Кто?

— Гиллеберд, — повторил он. — Его Величество Гиллеберд Фруассар, король Турнедо.

Мои лорды вскочили, как и я. Смотрели непонимающими глазами. Первым тяжело вздохнул и сел сэр Клемент, а Каспар разочарованно выругался, словно один из его диких горцев, даже воспитаннейший сэр Вайтхолд стукнул кулаком по столешнице и сказал горько:

— Ну почему так?.. Мы трое гонялись за ним, в засадах корчились в три погибели… а он сам в руки пришел тому, кто и не ждал вовсе!

Я спросил гонца:

— Как было дело?

— Они вынырнули неожиданно, — доложил он. — Мы выехали из города в сторону двух дальних сел, где обещали наладить производство сыра… С нами было сорок человек, и тут вдруг из-за поворота турнедские рыцари числом человек двадцать! У нас, к счастью, арбалеты уже взведены, там нужно было проезжать одно опасное местечко… сэр Геллермин, недолго думая, велел стрелять, а потом задавать вопросы, говорит, у вас научился…

— Да-да, — сказал я нетерпеливо, — я беру ответственность на себя. Что дальше?

— Схватка была жаркая, — сказал он с энтузиазмом и гордо выпятил грудь, — мы дрались красиво, но арбалетчики и лучники перебили половину их отряда раньше, чем мы обнажили мечи и сошлись грудь в грудь!

Я спросил быстро:

— И что Гиллеберд?

— Он сразу спешился в знак покорности и протянул меч рукоятью вперед!

Сэр Каспар сказал хмуро:

— Геллермину просто повезло. Гиллеберд, как дурак, несся со своими людьми в опасной близости от города, потому что не знал еще, что герцога Ярдширского больше не увидит…

Я спросил сдавленным голосом:

— Много сдалось?..

— Всего трое рыцарей и… сам король.

Я вздохнул, сказал потерянным голосом:

— А нельзя было не захватывать? Рыцари жаждут погибнуть в красивой жестокой сече! А вы им отказали, свиньи грубые…

Гонец выкрикнул виновато:

— Но эти четверо сдались сразу, как только увидели, что мы мчимся на них с опущенными копьями!.. Вы не поверите, ваша светлость…

— Всему поверю, — раздраженно сказал я. — День такой сумасшедший!.. Но король должен красиво пасть в бою, это наша прерогатива!.. Черт, почему он пошел по этой дороге, где никто не был предупрежден… особо?

— Хитрил? — предположил он неуверенно.

Каспар громко хмыкнул.

— Дохитрился.

А сэр Вайтхолд сказал мудро:

— На всякого мудреца довольно простоты. Хитрые ловушки обошел, зато простаку попался сам.

— Что-то недопонимаю, — пробормотал я в тревоге. — Если для точечного удара… то… гм… нет. Ерунда. Впрочем, что-то замышлял… Где он сейчас?

— Везут под строжайшим конвоем! — сообщил гонец ликующе. — Сэр Геллермин уже распорядился очистить для него самую надежную камеру в подземной тюрьме, но украсить ее коврами с эмблемами Его Величества и поселить с ним двух пажей из благородных семей.

Я поморщился.

— Геллермин самый умелый из нас хозяйственник, потому лучше пусть сейчас подвозом сыра займется. А мы короля сами определим, куда посадить. И обойдется он без ковров, нечего их пачкать…

Последние мои слова прозвучали слишком зловеще, все посерьезнели.

Сэр Фицджеральд сказал с готовностью:

— Я прослежу лично, ваша светлость!

Я повернулся к гонцу:

— Как он?

— Даже не ранен!

— Как, спрашиваю, держится?

Он ответил торопливо:

— Как пленный король, ваша светлость. С достоинством. Расточает вам похвалы, говорит, что недооценил вас, что вы — гений, никто не мог его обыграть, а вы сумели… Что далеко пойдете, если никто вас не остановит раньше.

Я промычал сквозь зубы:

— Что-то мне такое совсем не нравится… Не так мы должны были его захватить в плен. Не так! И не в плен вовсе… Хорошо, пойдемте встретим гостя.